"Уильям Фолкнер. Было (Перевод В.Голышева)" - читать интересную книгу автора

Он никогда не видел, чтобы старый Джейк бежал так резво, - и никто не
помнил, чтобы Томин Терл передвигался быстрее, чем обычным своим пешим
шагом, даже когда ехал верхом на муле. Дядя Бак гикнул раз из лесу, потом
показался сам, потом - Черный Джон, устремленный вперед, вытянутый,
распластавшийся в воздухе, как коршун, и дядя Бак вопил, лежа у него прямо
за ушами, так что казалось, это и в самом деле большой черный коршун с
воробьем на спине, - через поле, через ров, через другое поле, - и он тоже
скакал; кобылка перешла на галоп неожиданно для него, - и он тоже вопил.
Потому что Томин Терл, едва завидя их, должен был бы спрыгнуть с мула и
убегать на своих двоих, как подобало негру. А он этого не сделал; наверное,
он столько раз удирал от дяди Бака, что и удирать приучился как белый. И
похоже было, что Томин Терл со старым Джейком прибавили обычную пешую
скорость Терла к самой большой, какую Джейк показывал в жизни, - и этого как
раз хватило, чтобы успеть к броду раньше дяди Бака. Когда он прискакал туда
на своей лошадке, бока у Черного Джона вздымались и были в пене, а дядя Бак,
спешившись, водил его по кругу, чтобы остудить, и в какой-нибудь миле трубил
обеденный рог мистера Хьюберта.
Но Томин Терл и там не появился. Мальчишка все еще сидел на верее и
трубил в рог - ворот не было, только два столба, и на одном сидел
мальчишка-негр его роста и трубил в охотничий рог: это мисс Софонсиба до сих
пор напоминала людям, что усадьба зовется Уорик, хотя они давно запомнили,
как она хочет ее звать, а когда не называли ее Уориком, мисс Софонсиба
словно бы и не понимала, о чем идет речь, и создавалось впечатление, что у
нее с мистером Хьюбертом две разные плантации на одном и том же участке
земли, одна поверх другой. Мистер Хьюберт, разутый, сидел в кладовке над
родником и, опустив ноги в воду, пил пунш. Томиного Терла тут никто не
видел; мистер Хьюберт как будто и не сразу понял, о ком говорит дядя Бак.
- А-а, этот негр, - сказал он наконец. - Найдем его после обеда.
Только похоже было, что обедать им не придется. Мистер Хьюберт и дядя
Бак выпили пуншу, и наконец мистер Хьюберт послал сказать мальчишке на
воротах, что можно перестать трубить, потом они с дядей Баком опять выпили
пуншу, и дядя Бак все повторял:
- Мне только негра поймать, и все. И сразу поедем домой.
- После обеда, - отвечал мистер Хьюберт. - Не застукаем его где-нибудь
возле кухни, так пустим собак. Они его найдут - если это по силам смертным
уокеровским гончим {2}.
Наконец в проломленной ставне на втором этаже рука замахала платком или
еще чем-то белым. Они отправились в дом, и, проходя через заднюю террасу,
мистер Хьюберт, как всегда, предупредил их насчет гнилой половицы, которую
надо бы заменить. Пока они стояли в передней, послышалось звяканье и
шуршание, запахло духами, и по лестнице спустилась мисс Софонсиба. Волосы у
нее были убраны под кружевную шапочку, она была в воскресном платье, на шее
бусы и красная лента, веер ее несла отдельно девочка-негритянка, и он тихо
стоял позади дяди Бака и наблюдал за ее ртом, дожидаясь, когда покажется
чалый зуб. До нее он никогда не видел людей с чалым зубом и сейчас вспомнил,
как бабушка, беседуя с отцом о дяде Бадди и дяде Баке, сказала, что мисс
Софонсиба в свое время созрела в красивую женщину. Может, так оно и было. Он
в этом не разбирался. Ему шел только десятый год.
- А-а, мистер Теофил, - сказала она. - И Маккаслин, - сказала она. На
него она не посмотрела и говорила не с ним, - он это понимал, но уже