"Уильям Фолкнер. Было (Перевод В.Голышева)" - читать интересную книгу автора

изготовился отвесить поклон, когда поклонится дядя Бак. - Добро пожаловать в
Уорик.
Дядя Бак отвесил поклон, и он тоже.
- Я приехал за своим негром, - сказал дядя Бак. - И сразу поедем домой.
Тогда мисс Софонсиба произнесла что-то насчет шмеля, но он не запомнил,
что именно. Сказано было слишком много и слишком быстро, серьги и бусы
позванивали и позвякивали, как цепочки в сбруе игрушечной лошадки, а духи
пахли сильнее прежнего, как будто серьги и бусы прыскали ими при каждом
ударчике, и он следил за чалым зубом, то и дело мелькавшим между губ, - но,
в общем, что-то в том смысле, что дядя Бак это шмель, который порхает с
цветка на цветок и снимает нектар, нигде не задерживаясь, и вся эта
накопленная сладость будет растрачена в пустыне {3} дяди Бадди, причем дядю
Бадди она называла мистером Амодеем, так же как дядю Бака мистером Теофилом,
- а может быть, мед сберегается до пришествия некоей королевы, и кто же
будет эта королева? и когда?
- Простите? - сказал дядя Бак.
А мистер Хьюберт сказал:
- Хм. Шмель. Я думаю, негру он покажется шершнем, когда он доберется до
этого негра. А что до нектаров, я думаю. Бак предпочел бы сейчас мясной
подливки и чашку кофе с бисквитом. Я тоже.
Они пошли в столовую, начали есть, и мисс Софонсиба сказала, что, в
самом деле, соседи, которые живут друг от друга всего в полудне езды, не
должны пропадать так надолго, как дядя Бак, и дядя Бак сказал: "Да, мэм", -
а мисс Софонсиба сказала, что дядя Бак просто прирожденный холостяк и
перекати-поле, и на этот раз дядя Бак даже перестал жевать и, посмотрев на
нее, сказал: да, мэм, именно так, и слишком давно притом родился, чтобы
стать другим, но и на том спасибо, что ни одной даме не грозит печальная
участь коротать свои дни в обществе его и дяди Бадди; на что мисс Софонсиба
сказала: ах, может быть, дядя Бак просто еще не встретил женщины, которая не
только смирится с тем, что дяде Баку угодно называть печальной участью, но и
убедит дядю Бака, что его свобода будет совсем недорогой ценой; и дядя Бак
сказал:
- Да, мэм. Еще не встретил.
Потом мистер Хьюберт, дядя Бак и он вышли на переднюю террасу и сели.
Не успел мистер Хьюберт снять башмаки и предложить дяде Баку снять свои, как
появилась мисс Софонсиба с пуншем на подносе.
- Черт, Сибби, - сказал мистер Хьюберт. - Он только что поел. Он
сейчас не хочет этого.
Мисс Софонсиба будто не слышала. Она стояла перед ними, и чалый зуб уже
не мелькал, а виден был все время, потому что она не разговаривала, а только
протягивала поднос дяде Баку; но немного погодя сказала: ничто так не
подсластит миссисипский пунш, как рука миссисипской дамы - так говорил ее
папа, и не хочет ли дядя Бак попробовать, как она подслащивала пунш своему
папе? Она взяла пунш, отпила и опять протянула дяде Баку, и на этот рам дядя
Бак его взял. Он опять поклонился, выпил пунш и сказал, что если мистер
Хьюберт хочет прилечь, то он тоже прилег бы, потому что, кажется, Томин Терл
заставит их сегодня побегать - если только собаки мистера Хьюберта не стали
за это время намного лучше.
Мистер Хьюберт с дядей Баком ушли в дом. Немного погодя он тоже встал и
отправился на задний двор, ждать их. И не успел выйти, как увидел плывущую