"Уильям Фолкнер. Было (Перевод В.Голышева)" - читать интересную книгу автора

отказывался встать, покуда не убедился, что на нем виски, а не кровь. Дядя
Бак тихонько повернулся на бок, а он стал на колени рядом с ним и выгреб из
кармана битое стекло. Потом они пошли к дому. Пешком. Негр подвел лошадей,
но сесть в седло дяде Баку уже не предлагали. И шавки совсем не было слышно.
- Шагал он быстро, ничего не скажешь, - заметил дядя Бак. - Но собачку
ему все равно не догнать, прах его возьми, ну и ночь.
- Завтра поймаем, - сказал он.
- Черта с два, - сказал дядя Бак. - Завтра мы будем дома. И пусть
только Хьюберт Бичем или этот негр ступят на мою землю - я велю арестовать
их за бродяжничество.
Света в доме не было. Раздавался храп мистера Хьюберта, раскатистый,
словно снаряжен был на дальнюю дорогу. Зато сверху не доносилось ни звука,
даже когда они прошли по темной передней к самой лестнице.
- Она, наверно, спит в задней части дома, - сказал дядя Бак. - Чтобы
можно было крикнуть в кухню, с кровати не вставая. А кроме того, незамужняя
дама непременно запрет дверь, если в доме чужие.
Дядя Бак сел на нижнюю ступеньку, а он стал на колени и стащил с дяди
Бака сапоги. Потом снял свои, поставил к стене, и они с дядей Баком ощупью
поднялись по лестнице в верхний коридор. Тут тоже было темно и ничего не
слышно, кроме храпа мистера Хьюберта внизу; они ощупью пробрались по
коридору в переднюю часть дома и нашарили дверь. За дверью было тихо, и,
когда дядя Бак нажал на ручку, дверь отворилась.
- Слава богу, - прошептал дядя Бак. - Не шуми.
Кое-что стало видно - очертания кровати, москитную сетку. Дядя Бак
спустил подтяжки, расстегнул штаны, подошел к кровати, осторожно сел на
край, а он опять стал на колени, стянул штаны с дяди Бака, потом стал
снимать свои; дядя Бак тем временем отвел москитную сетку, поднял ноги и
улегся на кровать. Тут мисс Софонсиба села на кровати позади дяди Бака и
крикнула первый раз.


III

На другой день он приехал домой только к обеду - к почти без сил. Он
так устал, что даже есть не мог, хоти дядя Бадди решил прежде всего
накормить его обедом; если бы ему пришлось проехать еще милю, он ус-пул бы в
седле. Он и уснул - наверное, пока рассказывал дяде Бадди, - а когда
проснулся, день подходил к концу, и он лежал в сене на дне тряской повозки,
а дядя Бадди сидел над ним на скамье точно так же, как сидел на лошади или в
своей качалке перед плитой, когда стряпал, и кнут держал точно так же, как
ложку, которой мешал, или вилку, которой пробовал еду. Дядя Бак припас для
него хлеба с холодным мясом и кувшин пахты, завернутый в мокрую мешковину.
Он поел, сидя в повозке, уже под вечер. Ехали они, наверное, быстро, потому
что до дома мистера Хьюберта оставалось не больше двух миль. Дядя Бадди
подождал, пока он доест. Потом попросил: "Расскажи еще раз", - и он
рассказал все снова: как они с дядей Баком отыскали в конце концов свободную
комнату, и дядя Бак сидел на кровати, повторяя: "Что за напасть, Кас. Что за
напасть", - потом услышали шаги мистера Хьюберта на лестнице, коридор
осветился, вошел мистер Хьюберт в ночной рубашке, поставил на стол свечу и
стал, глядя на дядю Бака.