"Уильям Фолкнер. Ad astra" - читать интересную книгу автора

слегка зловещая самим своим сытым уютом, а где-то за темным горизонтом еще
рокочет умирающий шторм. Вот такая была вода, а мы - всякий сор на ней.
Даже через двенадцать лет не вырисовывается ничего более ясного. И ни
начала этому не было, ни конца. Из ниоткуда взывали мы, не замечая ни
шторма, которого избегли, ни чужих берегов, которых нам было не избежать, -
кричали о том, что между двумя накатами зыби мы умираем: те, кто был
слишком молод для этой жизни.
Посреди дороги мы остановились, чтобы еще раз выпить. Вокруг было
темно и пустынно. И тихо - это чувствовалось, замечалось сразу. Слышно
было, как дышит земля, словно выходя из-под наркоза, словно она не знает
еще, не верит, что проснулась.
- Но теперь наступил мир, - произнес субадар. - И все люди братья.
- А вы еще делали доклад как-то раз в студенческом клубе, - сказал
Блэнд. Он был высоким и белокурым. Когда он появлялся там, где были
женщины, вздохи клубились за ним, как кильватерный след за паромом на
подходе к пристани. Подобно Сарторису, он тоже был южанином; однако, в
отличие от Сарториса, за те пять месяцев, что он был в деле, никто ни разу
не обнаружил в его боевой машине ни единой пробоины от пули или осколка. Но
к моменту, когда он перевелся к нам из Оксфордского батальона (а он был
родсовским стипендиатом {2}), у него уже была пара наград и нашивка за
ранение. Напившись, он непременно начинал разглагольствовать про свою жену,
причем все мы отлично знали, что он не женат.
Он взял у Сарториса бутылку и отхлебнул.
- А у меня жена такая девчонка славная! - сказал он. - Давайте уж,
расскажу вам о ней.
- Не надо нам рассказывать, - отозвался Сарторис. - Отдай ее лучше
Комину. Ему как раз не хватает девчонки.
- Ладно, - сказал Блэнд. - Бери ее себе, Комин.
- Она у тебя светленькая? - спросил Комин.
- Не знаю, - сказал Блэнд. Он снова обернулся к субадару. - Вы еще
выступали как-то раз в студенческом клубе. Я вас вспомнил.
- А, - сказал субадар. - В Оксфорде. Да.
- Ему можно учиться у них в университетах наравне с детьми
джентльменов, с бледнолицыми, - пояснил Блэнд. - Но ему нельзя получить
офицерское звание, потому что честь - это вопрос цвета кожи, а не
происхождения или поступков.
- Война важнее, чем истина, - сказал субадар. - Поэтому весь связанный
с ней престиж и привилегии мы должны предоставить лишь некоторым, чтобы она
не потеряла привлекательности для того большинства, которому приходится
умирать.
- Почему же важнее? - спросил я. - Я думал, что на этот раз воевали
ради того, чтобы навсегда положить конец войнам.
Субадар только коротко махнул рукой - смуглый, уступчивый, спокойный.
- Я сам сейчас говорил как белый человек. Она важнее для европейцев:
ведь европеец есть то, что он может сделать; это его потолок.
- Стало быть, вы видите дальше, чем видим мы?
- Тот видит дальше, кто глядит из темноты на свет, а не тот, кто и сам
на свету, и глядит на свет. В этом принцип подзорной трубы. Линза - та
только и нужна, чтобы дразнить ждущие, жаждущие чувства тем, чего они
никогда не постигнут.