"Уильям Фолкнер. Ad astra" - читать интересную книгу автора

- Ну, и что же вы видите? - спросил Блэнд.
- Лично я вижу девушек, - сказал Комин. - Их золотистые косы целыми
акрами, словно поле пшеницы, и я в этом поле. Ну, вы, хоть кто-нибудь из
вас видал, как затаившийся в пшенице пес рыщет по полю? Видали, нет?
- За сучками не гоняемся, - сказал Блэнд.
Комин - огромный, плотный - крутнулся на своем сиденье. Он был могуч,
как все те, кто трудится на открытом воздухе. Когда два механика вправляли
его в кабину "долфина" - словно две камеристки, упихивающие дорожную
подушку в слишком маленький для нее футляр, - зрелище получалось очень
занятное.
- Ставьте шиллинг, я ему сейчас башку оторву, - сказал он.
- Стало быть, вы верите в человеческое здравомыслие? - спросил я.
- Ставьте шиллинг, или я вам всем башки поотрываю, - сказал Комин.
- Я верю в человеческое сострадание, - сказал субадар. - Так лучше.
- Тогда я сам ставлю шиллинг, - сказал Комин.
- Ладно вам, - сказал Сарторис. - Никогда не пробовали глотнуть
немножко виски под ночной холодок - эй, вы?
Комин взял бутылку и отхлебнул.
- Сплошные косы, целыми акрами, - сказал он, - а их кругленькие
беленькие девичьи прелести просвечивают сквозь эту спутанную пшеницу.
В результате мы выпили еще - на пустынной дороге меж двух свекольных
полей, в темной тиши, и круговерть опьянения пошла на новый виток. Невесть
куда подевавшееся, оно начало к нам возвращаться, накатывать и на нас, и на
басовитую скалу субадаровой трезвости, пока его голос не зазвучал из
спокойного далека, как сквозь сон повторяя, что все мы братья. Теперь и
Мониген был тут же, около нашей машины, залитый мощным сиянием фар своего
автомобиля, стоял в фуражке британских ВВС и в американском кителе, с плеч
которого свисали оба полуоторванных погона, и пил из бутылки Комина. Рядом
с ним был еще кто-то второй, тоже в более коротком и щеголеватом кителе,
чем наши, причем голова у этого второго была забинтована.
- Спорим, я тебе морду набью, - предложил Монигену Комин. - Ставлю
шиллинг.
- Ладно, - сказал Мониген. Он снова выпил.
- Все мы братья, - сказал субадар. - Подчас мы пережидаем не в той
гостинице. Думаем, что настала ночь, и останавливаемся, а это вовсе не
ночь. Вот и все.
- Ставлю соверен, целый фунт золотом, - сказал Монигену Комин.
- Ладно, - сказал Мониген. Он протянул бутылку тому второму, у
которого была забинтована голова.
- Благодарю вас, - сказал тот. - Мне есть уже довольно.
- Я вот ему щас морду набью, - сказал Комин.
- Это потому, что мы делаем только то, что внутри нас, а видим мы то,
что вовне нас.
- Еще не хватало, отвали! - сказал Мониген. - Он только мой. -
Повернулся к человеку в бинтах. - Ты ведь мой, правда? Вот, выпей.
- Мне есть довольно, благодарю вас, джентльмены, - сказал тот.
Однако не думаю, чтобы кто-нибудь из нас обращал на него хоть какое-то
внимание, пока мы не очутились в кабаке "Клош-Кло". Народу там было битком,
шумно и накурено. При нашем появлении весь шум смолк, словно перерезали
струну, и ее скрученный обрывок стал клубком возмущения, написанного на