"Уильям Фолкнер. Волосы" - читать интересную книгу автора

расчищен, на клумбах цветы, забор и крыша починены. Если же наведывался
туда осенью или зимой, двор опять зарастал травой, а в заборе иной раз не
хватало досок - то ли местные выдирали их на починку своих заборов, то ли
на дрова, кто их знает. И дом всегда заперт; дым из трубы не идет. Вот
как-то я и полюбопытствовал - спросил у лавочника, что это за дом, и он мне
рассказал.
Домом этим владел один человек. Старнс его фамилия, теперь-то Старнсы
все уже померли. Они тут первыми людьми считались, потому - у них земля
была, заложенная, правда. Старнс был из тех лентяев, что сидят сиднем на
своей земле, покуда им на еду, на табак хватает. У них была единственная
дочка, а она возьми да и обручись с пареньком одним, сыном
фермера-арендатора. Матери это пришлось не по душе, а сам Старнс вроде не
возражал. То ли потому, что тот парень (Стриблинг его фамилия) работать был
горазд, то ли ему возражать было лень. Так или иначе, а только они
обручились. Стриблинг денег поднакопил и отправился в Бирмингем - учиться
на парикмахера. Случалось, его в попутный фургон подсаживали, а нет - топал
пешком и каждое лето возвращался в Дивижен - повидаться с невестой.
Потом Старнс помер, как сидел в кресле своем на веранде, так в нем и
помер, тамошние говорили, он и помер-то оттого, что ему дышать стало лень.
И тогда вызвали Стриблинга. Я слышал, что в бирмингемской парикмахерской у
него дела шли хорошо, он уже начал откладывать деньги, рассказывали,
квартиру приискал, взнос заплатил за мебель и все такое, и они рассчитывали
тем летом пожениться. Он и вернулся. Старнс-то никаких денег, кроме как
полученных под залог земли, сроду в руках не держал, так что и за похороны
платил Стриблинг. Они ему встали дорого - сам Старнс того не стоил, но надо
же было уважить миссис Старнс. И пришлось Стриблингу откладывать деньги
сызнова.
Только он снял квартиру, выплатил деньги за мебель, за кольца,
выправил разрешение на брак, как опять его вызывают, велят ехать сей же
час. С невестой беда. Лихоманка началась у нее. У нас в глуши сами знаете,
как болеют. Докторов, ветеринаров не зовут, если они и имеются. Режь их,
стреляй - им все нипочем. А насморк схватят и - то ли поправятся, то ли
через день-другой помрут от холеры. Когда Стриблинг приехал, она уже
бредила. И пришлось ей волосы остричь. Стриблинг и остриг ее - кто ж еще? -
можно сказать, свой мастер в семье. Рассказывали, она худенькая такая была,
хилая девчушка, из тех, что не заживаются, а волосы у нее были густые, не
белесые и не чернявые.
Она так и не узнала его, так и не узнала, кто остриг ей волосы. И
померла, ничего про то не узнав; видать, не знала даже, что помирает. И все
повторяла: "О маме позаботьтесь. Закладная. Папа рассердится, если платеж
пропустить. Вызовите Генри. (Это он и был - Генри Стриблинг, Пинкертон.
Через год я его встретил в Джефферсоне. "Так вы и есть Генри Стриблинг", -
говорю.) Закладная. О маме позаботьтесь. Вызовите Генри. Закладная.
Вызовите Генри". И померла. От нее осталась всего одна карточка - больше у
них не было. Пинкертон послал ее вместе с прядью тех остриженных волос по
адресу, что вычитал в фермерском журнале, хотел заказать из волос рамку для
карточки. Только и карточка и волосы затерялись, на почте затерялись. Так
или иначе - а назад он их не получил.
Похоронил он невесту, и через год (пришлось ему вернуться в Бирмингем,
квартиру, что снял, сдать, от мебели отказаться и сызнова деньги начать