"Уильям Фолкнер. Волосы" - читать интересную книгу автора

весной. Почему - не объяснил. Макси говорит: апрель время горячее, не до
отпусков, тогда Пинкертон и предложи - поработаю у вас до апреля, а потом
уйду. "Значит, хочешь от нас уйти?" Макси говорит, разговор тот вышел
летом, уже после того, как миссис Берчетт в первый раз привела Сьюзен Рид в
парикмахерскую.
- Нет, - говорит Пинкертон, - мне у вас нравится. Просто нужно весной
уехать на две недели.
- По делам? - говорит Макси.
- По делам, - говорит Пинкертон.
Макси в отпуск ездил к своему свояку в Портер-филд; небось брил там
свояковых клиентов, скажем, как моряк в отпуск на гребной лодке по пруду
катается. Свояк ему и рассказал, что Пинкертон работал у него, до апреля не
брал отпуска, а в апреле уехал и не вернулся.
- И от тебя он уйдет таким же манером, - говорит свояк. - Он в
парикмахерских - и в Боливаре, что в Теннесси, и во Флоренции, что в
Алабаме, работал по году и так же уходил из них. И к тебе не вернется. Вот
увидишь.
Макси говорит, вернулся он домой, приступился к Пинкертону и выведал у
него, что тот проработал по году не то в шести, не то в восьми городах
Алабамы, Теннесси и Миссисипи.
- Что же ты уходил отовсюду? - Макси говорит. - Парикмахер ты хороший,
а уж детский парикмахер просто лучше не бывает. Чего же ты уходил?
- Да так, осматривался, - говорит Пинкертон.
Приходит апрель, и он берет свои две недели. Побрился, уложил свой
картонный чемодан и сел в поезд, что шел на север.
- Небось погостить едешь? - говорит Макси.
- Проветриться поеду, - говорит Пинкертон.
И уехал, в том же диагоналевом костюме и в черной бабочке. А два-дня
спустя - Макси мне рассказывал - стало известно, что Пинкертон деньги,
скопленные за год, забрал из банка. Поселился он у миссис Кауэн, все больше
в церкви время проводил, а денег вовсе не тратил. Не курил даже. Так что и
Макси, и Мэтт, да небось и все в Джефферсоне думали, что он целый год
крепится, а в отпуск дает жизни в мемфисских бардаках. Митч Юинг,
железнодорожный экспедитор, тоже жил у миссис Кауэн. Так он рассказывал,
что Пинкертон купил билет только до узловой станции. "А оттуда - хочешь в
Мемфис, хочешь - в Бирмингем, а хочешь - в Новый Орлеан", - говорит Митч.
- Так или иначе, только от нас он уехал, - говорит Макси. - И помяните
мое слово: больше мы его здесь не увидим.
С тем и разошлись. И вот кончились те две недели, а на пятнадцатый
день Пинкертон в обычный час входит в парикмахерскую, будто и не уезжал
вовсе, снимает пиджак и давай бритвы править. А где был, никому не
рассказал. Проветриться ездил - и все тут.
Случалось, меня так и подмывало сказать им. Как ни приеду в
Джефферсон, он в парикмахерской, за креслом. Лицом не постарел и не
изменился ничуть, все равно как волосы этой девчонки, Сьюзен Рид, не
менялись, чем бы она их ни мазала и ни красила. Кончится у него отпуск,
опять он тут как тут - откладывает деньги на другой год, ходит по
воскресеньям в церковь, держит кулек мятных конфет для детей, что у него
стриглись, пока не приходит время укладывать тот картонный чемодан, брать
из банка годовые сбережения и возвращаться в Дивижен - платить по закладной