"Бернар Ле Бовье де Фонтенель. Рассуждения о религии, природе и разуме " - читать интересную книгу автора

Пармениск. О, даже не мечтайте об этом. Я думал, что умру от
серьезности, которой вы так страстно жаждете. Ничто меня больше не
забавляло; я делал страшные усилия, чтобы рассмеяться, но ни за что не мог
достичь цели. С тех пор я совсем не наслаждался всем тем, что есть смешного
на свете: смешное это стало для меня горестным. В конце концов, отчаявшись
обрести эту мудрость, я отправился в Дельфы[39] и настойчиво стал молить
бога даровать мне средство смеяться. Он отослал меня в двусмысленных
выражениях к "материнской власти". Я решил, что он подразумевает мою родину,
и вернулся туда, но родина моя оказалась бессильной против моей серьезности.
Я уже начал покоряться своей участи, как неизлечимой болезни, когда случайно
мне пришлось совершить путешествие в Делос.[40] Там я с изумлением созерцал
великолепие храмов Аполлона и красоту его статуй. Все вокруг было сделано из
золота и мрамора, руками лучших мастеров Греции. Но когда я подошел к
деревянной Латоне, очень грубо и наспех скроенной и имевшей вид печальной
старухи, я разразился громким хохотом: мысленно я сравнил при этом статуи
сына со статуей матери. Не могу вам выразить достаточно ясно, как я был
поражен, удовлетворен и очарован тем, что смеялся. Тогда-то я понял истинный
смысл прорицания. Больше я никогда не приносил жертв всем этим золотым и
мраморным Аполлонам: все мои дары и обеты были отданы деревянной Латоне. Я
посвятил ей бесчисленное множество жертв, я всю ее окутал дымом курений, и,
если бы только я мог на это потратиться, я воздвиг бы храм Латоне, дарующей
смех.
Феокрит Хиосский. Мне кажется, Аполлон мог уделить вам способность
смеяться и не за счет своей матери. Вы могли бы увидеть очень много
объектов, производящих тот же эффект, что Латона.
Пармениск. Когда кто-нибудь находится в дурном расположении духа, он
думает, что люди не заслуживают, чтобы над ними смеялись. Но конечно, люди
созданы для того, чтобы быть смешными, и они на самом деле смешны - да это и
не удивительно. Однако богиня, посвятившая себя этой цели, стоит неизмеримо
их выше. Впрочем, Аполлон ясно хотел дать мне понять, что серьезность моя -
это несчастье, которое нельзя исцелить никакими людскими средствами, и что я
попал в положение, когда нуждался в помощи самих богов.
Феокрит Хиосский. Веселье и радость, коим вы так завидуете, не столько
благо, сколько великое зло. Целый народ был некогда им отмечен и оттого
немало страдал.
Пармениск. Как! На свете существовал целый народ, чересчур склонный к
радости и веселью?
Феокрит Хиосский. Да, это были тиринфяне.[41]
Пармениск. Блаженные люди!
Феокрит Хиосский. Отнюдь. Поскольку они ни при каких обстоятельствах не
могли возвратить себе серьезность, решительно все пришло у них в беспорядок.
Когда они собирались на городской площади, все их беседы превращались в
дурачества, вместо того чтобы касаться государственных дел; когда они
принимали послов, они поднимали их на смех; если собирался на совещание
городской совет, пожелания самых серьезных членов совета были не чем иным,
как откровенными буффонадами; да и во всех прочих случаях разумное слово или
дело были у тиринфян чудом. В конце концов они поняли неудобство,
происходящее от этого вечно шутливого настроения; неудобство это было не
меньшим, чем ваше - от вашей угрюмости; и они отправились к дельфийскому
оракулу, опять-таки как и вы, однако с прямо противоположной целью, а именно