"Анатоль Франс. Новеллы (Дочь Лилит, Валтасар)" - читать интересную книгу автора

христианина. Это не значит, что у вас не было недостатков. Вы отличались
неровным, нерешительным характером, вас было легко смутить. В глубине души у
вас назревали горячие желания. Я любил вас за вашу мятежность так же, как
другого моего ученика за противоположные качества. Мне был дорог Поль д'Эрви
непоколебимой стойкостью ума и постоянством сердца.
Услыхав это имя, я покраснел, побледнел и с трудом удержался, чтоб не
вскрикнуть, но, когда я хотел ответить, я не мог говорить. Г-н Сафрак,
казалось, не замечал моего волнения.
- Если мне не изменяет память, он был вашим лучшим товарищем, -
прибавил он. - Вы по-прежнему близки с ним, не правда ли? Я слышал, что он
избрал дипломатический путь, что ему предсказывают прекрасное будущее. Я
хотел бы, чтоб он был послан в Ватикан, когда наступят лучшие времена. Он
ваш верный и преданный друг.
- Отец мой, - произнес я с усилием, - я поговорю с вами завтра о- Поле
д'Эрви и еще об одной особе.
Господин Сафрак пожал мне руку. Мы расстались, и я ушел в
приготовленную для меня комнату. Я лег в постель, благоухающую лавандой, и
мне приснилось, что я еще ребенок, стою на коленях в часовне нашего коллежа
и любуюсь женщинами в белых сверкающих одеждах, которые занимают места на
хорах, и вдруг из, облака над моей головой раздается голос: "Ари, ты
думаешь, что возлюбил их в боге. Но ты возлюбил бога только в них".
Проснувшись утром, я увидел г-на Сафрака, который стоял у моего
изголовья.
- Ари, - сказал он, - приходите к обедне, которую я буду служить
сегодня для вас. По окончании богослужения я готов выслушать то, что вы
собираетесь мне рассказать.
Артигский храм - небольшая церковь в романском стиле, который еще
процветал в Аквитании в XII веке. Двадцать лет тому назад ее реставрировали
и пристроили колокольню, не предусмотренную первоначальным планом, но, по
бедности своей, церковь сохранила в неприкосновенной чистоте свои голые
стены. Я присоединился, насколько мне позволяли мои мысли, к молитвам
священнослужителя, затем мы вместе вернулись домой. Там мы позавтракали
хлебом с молоком, а потом пошли в комнату г-на Сафрака.
Придвинув стул к камину, над которым висело распятие, он предложил мне
сесть и, усевшись рядом, приготовился слушать. За окном падал снег. Я начал
так:
- Отец мой, вот уже десять лет, как, выйдя из-под вашей опеки, я
пустился в свет. Веру свою я сохранил; но, увы, не сохранил чистоты.
Впрочем, незачем описывать вам мою жизнь вы и так ее знаете, вы - мой
духовный наставник, единственный руководитель моей совести! К тому же я хочу
поскорее перейти к событию, перевернувшему всю мою жизнь. В прошлом году
родители решили меня женить, и я охотно согласился. Девушка, которую прочили
за меня, отвечала всем требованиям, обычно предъявляемым родителями. Кроме
того, она была хороша собой, она мне нравилась; таким образом, вместо брака
по расчету я собирался вступить в брак по сердечной склонности. Мое
предложение было принято. Помолвка состоялась. Казалось, мне были обеспечены
счастье и спокойная жизнь, но тут я получил письмо от Поля д'Эрви, который,
вернувшись из Константинополя, сообщал о своем приезде в Париж и желании
повидаться со мной. Я поспешил к нему и объявил о своем предстоящем браке.
Он сердечно меня поздравил.