"Дик Фрэнсис. Спорт королев" - читать интересную книгу автора

экипировке.
Мои рекомендательные письма не произвели на офицера, проводившего
мобилизацию, никакого впечатления, он был агрессивно настроен и предложил
мне записаться помощником повара в пехоту. Я отверг его предложение и по
холодному взгляду, которым он окинул меня, понял, что, пока он там сидит,
мне не попасть в Эдинбург. Я вышел на улицу, ничего не добившись, и стоял на
ступеньках, бездумно глядя на бледное солнце ранней весны, потом импульсивно
снова вошел и сделал третью попытку. Я выбрал другого офицера за другим
столом, но с таким же скучающим недружелюбным взглядом.
- Я хочу летать, - заявил я.
- Стрелок-радист, - коротко бросил он. Это был не вопрос, а приказ.
- Нет, летчик, - так же коротко возразил я.
- Стрелок-радист или наземные службы. Других мы не набираем.
- Пилот, - не сдавался я.
- Вы можете записаться по любой профессии, - еще более холодно
проговорил он, - а когда приедете на место, вторично пройдете осмотр, и там
решат.
Я впервые столкнулся с грубой ложью, свойственной армии, и не понял,
что это обман. Поверив офицеру, я записался как слесарь-монтажник.
Когда, прибыв в часть, я попытался поменять назначение, меня подняли на
смех, как простофилю.
- Вас прислали как слесаря, - сказали мне, - слесарем вы и останетесь.
Так рядовой 922385 АС-2 Фрэнсис Ричард стал слесарем-монтажником.
Регулярно каждый месяц я посылал прошение перевести меня в летную школу
и регулярно каждый месяц не получал ответа. Я научился чистить, смазывать,
разбирать и собирать мотор, заделывать пробоины, в каждом дюйме самолета и
все равно ненавидел эту работу.
Через год меня вызвали на собеседование и строго разъяснили, что,
поскольку меня уже обучили одной профессии, нельзя напрасно тратить время и
деньги страны на обучение другой. Я страстно возражал, что совсем не хотел
учиться этой профессии и недоразумение произошло не по моей вине. Но меня не
стали слушать и отправили назад в часть.
Вскоре я совершил десятинедельное путешествие через Атлантический океан
в Египет и провел два года, гоняясь по пустыне взад-вперед за неприятелем.
Когда армия наступала, мы шли следом к аэродромам, которые бомбили наши
воздушные силы или взрывали отступавшие итальянцы. Когда армия отступала, мы
шли следом к недавно восстановленным и действующим аэродромам, но, поскольку
всю ночь нас бомбили, весь день мы проводили в узких траншеях, не имея
возможности оценить удобства только что построенных казарм. После
многодневных бомбежек мы взрывали на аэродромах то, что не могли забрать с
собой, и снова спешили в восточном направлении, оставляя за собой все в
таком же состоянии, в каком нашли, когда впервые заняли это летное поле.
И при наступлении, и при отступлении мы с невероятной скоростью латали
и штопали израненные тела приземлившихся самолетов и снова отправляли их в
воздух. Я научился с закрытыми глазами находить муфту пропеллера и на всю
жизнь возненавидел песок. И регулярно каждый месяц я посылал прошение
отправить меня в летную школу.
Каждые полгода меня вызывали на собеседование, но это была чистая
формальность: у меня осталось впечатление, что армия испытывала дефицит в
слесарях-монтажниках, а не в пилотах.