"Дик Фрэнсис. Осколки" - читать интересную книгу автора

который передал мне Эдди, помощник Мартина. Я сунул пакет на полку с сырьем,
с глаз долой, и вернулся к своим покупателям.
Рабочий день у нас был ненормированный, но в конце концов я запер дверь
за последним покупателем. Гикори, Айриш и Памела Джейн разбежались по
новогодним вечеринкам, а я сообразил, что так и не заглянул в этот пакет. Он
был от Мартина... от Мартина, чей призрак преследовал меня весь вечер,
понуждая работать на износ, только бы не думать о нем.
А теперь скорбь нахлынула с новой силой. Я запер плавильную печь, чтобы
туда не сунулся кто-нибудь чересчур любопытный, проверил температуру в
отжигательных печах, где медленно остывали недавно изготовленные вещи.
Плавильная печь, построенная по дядиному проекту, была сложена из
огнеупорного кирпича и нагревалась пропаном, подающимся под давлением из
горелки. Эта печь горела круглыми сутками, и температура в ней никогда не
опускалась ниже 1800 градусов по Фаренгейту*. Этого достаточно, чтобы
плавить большинство металлов, не говоря уже о том, чтобы жечь бумагу. Нас
часто спрашивали, нельзя ли вплавить в бумажное пресс-папье сувенир вроде
обручального кольца - и каждый раз нам приходилось отвечать: "Увы, нет". В
жидком стекле золото расплавится мгновенно - а уж о человеческой плоти и
говорить не приходится. Расплавленное стекло на самом деле, вообще штука
довольно опасная.
______________
* Примерно 980 градусов по Цельсию.

Я не спеша прибрался в мастерской, сосчитал и пересчитал дневную
выручку и убрал ее в холщовый мешок, чтобы потом передать в ночной сейф в
банке. Потом надел снятую перед работой уличную одежду - и наконец занялся
пакетом. Внутри оказалось то, что я и думал: самая обычная на вид
видеокассета. Признаться, я был несколько разочарован. Лента перемотана на
начало, на черном футляре нет никаких ярлыков или наклеек. И коробки тоже
нет. Я небрежно сунул кассету в мешок с деньгами. Вид кассеты напомнил мне,
что видеомагнитофон у меня дома, что машину я продал и что на носу полночь,
канун наступающего тысячелетия - не самое лучшее время, чтобы вызывать такси
по телефону.
Сам я собирался пойти встречать Новый год к соседям, там обещали
устроить танцы, но эти планы пошли прахом на челтнемском ипподроме. "Может,
в "Драконе" найдется какая-нибудь каморка?" - подумал я. Мне было, в
принципе, все равно. Попрошу у них сандвич и какой-нибудь тюфяк и переночую
себе до будущего столетия. А утром составлю некролог усопшему жокею.

Я как раз собирался выйти на улицу и попроситься ночевать в "Дракон",
когда кто-то забарабанил снаружи в застекленную дверь, и я пошел отпирать. Я
собирался сказать, что сейчас уже поздно, что у нас в Бродвее через четверть
часа наступит двухтысячный год, хотя в Австралии, к примеру, он наступил еще
несколько часов назад. Я отворил дверь - и увидел перед собой того, кого
меньше всего ожидал и хотел сейчас видеть: Ллойда Бакстера. Однако светские
условности оказались сильнее меня: я вежливо кивнул ему и, с трудом
сдерживая зевок, сказал, что у меня сейчас просто нет сил обсуждать
произошедшее в Челтнеме или вообще что-либо, имеющее отношение к лошадям.
Бакстер шагнул в светлое пятно, падавшее из дверного проема, и я
увидел, что в руках у него бутылка "Дом Периньон" и два из лучших бокалов