"Герберт Франке. Сириус транзитный" - читать интересную книгу автора

царапинах, но сияющий торжеством, он тихонько насвистывал сквозь зубы, себе
под нос. Время, когда Барри поневоле сидел дома, с родителями и дедом, было
для него мукой. Он не сумел бы сказать, что именно внушало ему такую тревогу
и недовольство: он слонялся по квартире, то и дело лазил в холодильник, чтоб
отхлебнуть из бутылки глоток лиморанжа, листал журнальчики, выменянные Гасом
в школе,- комиксы и фотосерии, "Фантомас", "Доктор Но", "Супермен",
"Барбарелла" "Кун-фу",- отирался за спиной у родителей, норовя хоть одним
глазком посмотреть на экран, пока они не прогоняли его: "Марш отсюда, это не
для тебя". Устав, он ложился в постель, но до возвращения Гаса большей
частью не мог уснуть, ждал, вслушивался в тишину квартиры; издалека
доносились звуки видео, шаркающие шаги, звон бокалов, потом все затихало, и
полоска света под дверью гасла. До чего же медленно тянулось время! Сон
иногда вдруг как рукой снимало, сердце колотилось громко-громко, Барри места
себе не находил, ворочался с боку на бок, вертелся. И вот наконец скрип
двери, тихие шорохи в передней, едва слышное насвистывание: Гас вернулся.
Что с ним произошло за стенами дома, в большом мире? Отчего он был так
доволен, так миролюбив? В другое время брат часто бывал не в духе и любил
покомандовать, а тут совал Барри пачку леденцов или большущую круглую
жвачку; с конфетой во рту, освободившись от напряжения, он и засыпал.
Детский сад у них в квартале был новейшего образца, размещался он в
подземной части города и, кроме игровых комнат, имел спортивную площадку и
искусственный сад. Надзор был очень суров, и все-таки на первых порах Барри
чувствовал себя там превосходно. С другими детьми он водился мало, но и
одинок не был-пока Гас тоже ходил туда. Правда, в старшую группу, и потому
Барри видел его обычно лишь издалека, однако же связь между ними здесь еще
укрепилась. Когда дети принимались дразнить, а то и колотить Барри, в ту
пору маленького и слабого для своих лет, Гас, бывало, вмиг оказывался рядом.
Всего-навсего раза два-три он пускал в ход кулаки, да так, что обидчики
удирали от него в крови; обычно же достаточно бывало одного его появления:
все подавались назад, образуя круг на почтительном расстоянии, и однажды Гас
положил руку Барри на плечо и сказал: "В конце концов, ты же мой брат".
Плохо стало, только когда Гас в шесть лет пошел в школу. Барри порой
думал, что больше не выдержит. Стояние в длиннющих очередях, у спортивных
снарядов или у входа в искусственный сад, долгие часы, когда приходилось
молчком ляпать на бумагу краски, изометрические упражнения по команде
магнитофона, пение, декламация стихов. Как он мечтал о тех вечерах, когда
они с Гасом сидели у телевизора. Все эти два года он, сгорая от нетерпения,
ждал, когда же наконец и его примут в школу. Ему казалось, что там он опять
будет вместе с Гасом, как в саду. Но эта надежда не оправдалась. Школа была
этакой поточной линией, ячеистой структурой из крохотных учебных кабин, до
отказа набитых электроникой - повернуться негде. Тускло светящийся экран,
скрипучий магнитофонный голос, микрофон, в который надо было отвечать,
автоматическая пишущая машинка, которая отстукивала задачи на бесконечной
бумажной ленте и запоминала ответы. "Ответ неверен - вторая попытка..." Все
это где-то собиралось, регистрировалось, оценивалось, сравнивалось, ведь все
они были как-то связаны между собой, работали сообща или соперничали
-думай, как хочешь,- и однако были разобщены, изолированы друг от друга,
каждый мог рассчитывать только на себя самого, и это когда чужой совет был
бы так кстати! Групповые занятия тоже ничего не меняли, потому что и здесь
главное было - опередить других, быстрее решить задачи, добиться более