"Макс Фрай. Секреты и сокровища" - читать интересную книгу автора

Я поспешил заверить д-ра Робинсона в том, что имя его славного
родственника мне знакомо. Робинсон удовлетворенно кивнул, а затем наклонился
ко мне поближе, слегка перегнувшись через столик, и спросил, понизив голос:
- А знаете ли вы, мой дорогой друг, что сэра Артура обвиняют, будто он
украл сюжет "Собаки Баскервилей" у моего двоюродного прадеда, а потом убил
его?
Эту историю я тоже знал. Бертрам Робинсон непременно хотел принять
участие во вскрытии египетской мумии, доставленной в Британский музей,
заболел какой-то странной болезнью и умер буквально на руках Конан Дойла. А
в 2000 году вышла скандальная книга, в которой некто Роджер Гаррик-Стил
обвинил Конан Дойла в отравлении друга.
Д-р Робинсон, получив утвердительный ответ, продолжал:
- Разумеется, я никогда не верил в этот бред. Однако признаюсь вам, что
я пережил немало неприятных минут, читая о подробностях расследования, и,
хуже того, периодически получая сочувственные письма от разных идиотов.
Он помолчал, вертя в крепких сухих пальцах чайную ложечку, и, наконец,
достал из кармана макинтоша трубку и кисет.
Я с интересом наблюдал за его манипуляциями. Д-р Робинсон, наверное,
последний курящий человек в Гарвардской медицинской школе, и такая
исключительность его совершенно не смущает. Набив трубку, он затянулся (мы
сидели на террасе в это прохладное утро одни, и официанты смотрели сквозь
пальцы на такое откровенное нарушение суровых массачусетских законов) и
продолжил:
- Как вы, возможно, знаете, Бертрам отказался от работы над рукописью
довольно рано, и сэр Артур написал "Собаку Баскервилей" практически в
одиночку. Тем не менее, он всегда публично выражал Бертраму благодарность и
пытался даже разделить с ним гонорар.
Д-р Робинсон выпустил пару клубов дыма. Он смотрел куда-то поверх моей
головы, видимо, в далекое прошлое, в девонширские поля и болота.
- Хладнокровно убить старого друга? И мотив, и улики смехотворны, но вы
же знаете человеческую натуру: любая возможность уличить великого человека в
какой-нибудь гадости возбуждает представителей нашего замечательного вида.
- Я знаю твердо, - продолжил д-р Робинсон, выбив трубку, - сэр Артур
был неспособен придумать такое изощренное преступление.
Я не стал возражать, хотя мне казалось, что автор историй о Шерлоке
Холмсе обладал вполне достаточной фантазией. Мы распростились, но разговор
запал мне в память. Неудивительно, что когда через пару месяцев я размышлял,
как лучше потратить грант от Фонда архивных исследований, я позвонил д-ру
Робинсону и попросил рекомендательное письмо в библиотеку Британского музея.
Я надеялся, что мне разрешат поработать с архивом Конан Дойля, и письмо от
родственника Бертрама Робинсона было бы весьма кстати.
Мой добрый товарищ не только не отказал мне, но и проникся энтузиазмом,
едва ли не большим, чем мой. Ответ пришел на удивление скоро, и перед
отъездом на Альбион я пригласил д-ра Робинсона на завтрак.
- Послушайте, - сказал он на прощание, - раз уж мы вместе ввязались в
это дело, то нельзя ли попросить вас об одной услуге? Если вам встретится
упоминание о моем двоюродном прадеде, известите меня в частном порядке,
разумеется, если это не противоречит этическим правилам вашей науки. Один
вопрос занимает меня, и я не могу найти ответа. Почему Бертрам отказался от
совместной работы над книгой? Ведь идея принадлежала именно ему.