"Макс Фрай. Секреты и сокровища" - читать интересную книгу автора

(благодарю Холмса за идею использовать природную смекалку мальчишек).
Ваш Моррис Артур".

Я провел беспокойную ночь, но под утро уснул и едва не проспал нашу
встречу. Утро выдалась необычайно свежим и ясным, и, бодро шагая по тропинке
в сторону водопада, я размышлял о странном поведении Морриса. Я пришел к
выводу, что он не заинтересован в моей смерти, прекрасно осознавая, что я не
выдам его ни при каких обстоятельствах. Но что же он хотел мне сообщить?
Этого я не понимал, и нетерпение подгоняло меня.
Вскоре тропа вывела меня к водопаду и пошла вдоль него. Я продвигался с
осторожностью: слева была шершавая гранитная стена, а справа - ревущая
бездна Райхенбахского водопада. Вскоре, к моему огорчению, я увидел, что
тропа окончательно исчезает, в двух десятках ярдов передо мной. Никаких
признаков Морриса не было. Я сел, прислонившись спиной к стене, и прождал
около получаса. На моих часах было уже около девяти, когда я решил
исследовать оставшуюся часть тропы.
Разумеется, мне следовало сделать это раньше! Тропа в этом месте была
покрыта мягкой землей, и брызги от водопада постоянно увлажняли ее. Я увидел
отчетливую цепочку свежих мужских следов, ведущую в одну сторону. Полный
смутных предчувствий, я осторожно дошел до конца тропы. Вдоль края обрыва
росли, образуя бордюр, крохотные невзрачные фритиллярии. Там, где
заканчивалась цепочка следов, было натоптано, как будто человек переминался
с ноги на ногу, а в нежном желтом бордюре зиял грубый разрыв. Край тропы
обрывался вниз, и широкие свежие борозды вели в бездну.
Я похолодел, представив себе картину, развернувшуюся на этом месте не
более часа назад. Что могло стать причиной падения Морриса в ужасный поток?
Растерянно я оглядывался по сторонам, и вдруг заметил у самой стены, на
плоском камне, блестящий предмет. Это был серебряный портсигар Морриса.
Я нетерпеливо раскрыл его и увидел сложенный вчетверо листок бумаги,
исписанный так хорошо знакомым мне аккуратным твердым почерком моего
секретаря:

"Мой дорогой д-р Конан Дойл! В этот последний час моей жизни хочу
сказать Вам несколько добрых слов. Вы - скверный детектив, но недурной
писатель, и, к сожалению, хороший врач. Ваши подозрения оказались верны. Я
провел полтора месяца в Швейцарии, и, несмотря на фальшивые уверения местных
светил, прекрасно понимаю, что мне предстоит. Я видел туберкулезных больных,
иссохших, не стоящих на ногах, но продолжающих цепляться за жизнь -
благодарю покорно! Я сумел обеспечить жизнь моих родных и любимой женщины
(да, да, и у такого циничного чудовища была возлюбленная!), и хочу закончить
жизнь, пока она не стала мне отвратительной. Согласитесь, что это мое
право, - Вы врач и видели больше моего. Обращаюсь к Вам с предсмертной
просьбой. Пусть это смешно, но я честолюбив, и несколько завидовал Вам в
последние месяцы. Однако ловушка, в которую я сам себя загнал, осуществляя
мои (право, недурные!) планы, не позволила мне просить Вас поставить мое имя
рядом с Вашим. Так, по крайней мере, отдайте должное моему криминальному
таланту хотя бы в одном из Ваших рассказов. Я верю, что Вы выполните
последнюю просьбу искренне любящего Вас
Морриса Артура.
7:50 утра, май, 13, 1893".