"Густав Фрейтаг. Инго и Инграбан " - читать интересную книгу автора

вешние песни, только певца витязей тщетно ждали мы.
- Не птиц, вестников весны, слышал я: я слышал в ветре вой боевых псов
бога и видел я, как по мосту из разноцветных облаков бесконечной ратью
поднимались витязи в чертоги богов. Видел я, как Рейн катил свои багровые
воды, покрытый трупами мужей и коней; видел я поле битвы и кровавую долину,
где лежат груды убитых, снедаемых вранами, и знаю я закованных в цепи
королей, ждущих в римском стане удара секиры.
Громкий вопль последовал за этими словами.
- Рассказывай, Фолькмар, мы слушаем, - сказал князь.
Певец провел рукой по струнам, и в чертоге воцарилась такая тишина,
что слышно было тяжелое дыхание гостей. Он ударил по струнам и поначалу
говором начал повесть о битве аллеманов с римлянами, но затем возвысил
голос и запел ритмическую мелодию. Он назвал королей и детей королевских,
которые выступили за Рейн с аллеманами против кесаря и сначала обратили в
бегство всадников римских. Затем он запел:
"За вторым строем римской рати ездил на коне кесарь; над ним
развевалось стягом изображение дракона, священное знамя римлян -
исполинский, с извивающимся телом змей, красно-багровый, и из раскрытой его
пасти вылетало вьющееся пламя. И воскликнул кесарь батавам и франкам:
"Сюда, германские витязи, мои римляне не в силах отразить напор врага".
Герольд уехал, и сверкая, восстали от земли франки; в передних рядах
могучей рукой потрясал мечом Аимо, сын Арифрида".
- Это мой брат! - крикнул кто-то от одного стола.
- Да здравствует Аимо! - раздалось в другом углу зала.
"Они наступали прямыми рядами, с белыми, украшенными изображениями
быков щитами; могуч был напор их, и как огонь очищает луговую поляну, так
мечами своими очистили они поле битвы от натиска аллеманов. Но аллеманы
снова бросились клином, впереди короли, и снова дрогнули римляне. Тогда
кесарь обратился к последнему отряду своему, известному в римской рати под
названием "Тернистого плота военачальника".
- Архимбальд! - послышалось из одного угла зала.
- Эгго! - раздалось с другой стороны.
"Там предводили сотней ратников исполин-туринг Архимбальд и его
племянник Эгго, опытный в ратном обычае римлян. Они опустились на землю на
одно колено, прикрылись щитами из дерева липы и стояли тройной оградой
щитов, ощетинившись копьями. И снова ринулись вперед аллеманы; щиты
задрожали под ударами секир, копья пронзали броню и мужей; длинными рядами
ложились мертвые, а над трупами неслась толпа, щит к щиту, грудь против
груди, подобно бою быков за плотной оградой. И покинуло аллеманов воинское
счастье; они попятились назад, устрашенные множеством умиравших
соотечественников. Закатилось солнце, и ратное счастье погибло. Рассыпались
отряды, устремляясь к берегу реки, за ними, с ножами и копьями, мчались
римляне, что стая псов за оленем; в Рейн прыгала бегущая рать, испуская
громкие крики, победители с берега метали копья в гущу мужей и коней,
мертвых тел и умиравших витязей. И речные ундины, растопырив когтистые
руки, увлекали витязей в глубину, в свои жилища".
Певец умолк; громкие стоны послышались в собрании и только кое-где
радостные восклицания, а князь напряженно прислушивался к взрывам горя и
радости. Но Фолькмар продолжал, сменив грустные звуки могучей песнью:
"Кесарь подошел к берегу и с улыбкой взглянул на бедствие мужей. Он