"Никки Френч. На грани" - читать интересную книгу автора

невыносимо раздражало. Я обнаружила, что на мне моя зеленая ночная рубашка.
Кто же переодел меня? Кто при этом присутствовал? Об этом тоже было лучше не
думать.
Стадлер остался у двери, а доктор Шиллинг подошла к кровати, держа в
руках одну из моих французских керамических кружек. Вообще-то я покупала их
для детей. Люди ничего не смыслят в таких вещах. Кухня миссис Хинтлшем - это
операционная, в которой командую только я. Неизвестно, что там творится
теперь.
- Я принесла вам кофе, - сообщила доктор Шиллинг. - Черный. Как вы
любите. - Я села и взяла кружку обеими руками. Двигать перевязанной рукой
было неудобно, зато кружка не обжигала пальцы. - Дать вам халат?
- Да, будьте добры. Шелковый.
Отставив кружку на тумбочку, я с трудом влезла в халат. Мне
вспомнилось, как в тринадцать лет я извивалась, влезая в купальник прямо на
пляже, под полотенцем. С тех пор я не поумнела. Никому нет дела до меня.
Доктор Шиллинг придвинула к постели стул, Стадлер подошел к ней. Я решила не
раскрывать рта. Мне не за что извиняться - пусть просто уйдут отсюда. Но
молчание вскоре стало тяготить меня, и я заговорила.
- Вы как будто решили проведать меня в больнице, - заметила я, не
скрывая сарказма. Оба промолчали. Они просто смотрели на меня с
отвратительной смесью настороженности и сострадания на лицах. Чего не могу
терпеть, так это когда меня жалеют. - А где Клайв?
- Утром уехал. Сегодня вторник. Ему надо было на работу. Сейчас позвоню
ему и скажу, что вы проснулись.
- Наверное, я вам уже осточертела, - сказала я доктору Шиллинг.
- Забавно, - отозвалась она, - я как раз думала о том же. То есть
наоборот. Мне казалось, это я вам уже осточертела. Мы ведь говорили о вас.
- Не сомневаюсь.
- Не подумайте ничего плохого: мы просто спорили... точнее,
обсуждали... - Она оглянулась на Стадлера, но он возился с узлом галстука,
старательно отводя глаза. - Я... то есть мы поняли, что были недостаточно
откровенны с вами, и решили исправить свою ошибку. Дженни... - Она
помедлила. - Дженни, сначала я хочу попросить прощения за назойливость. Вы
знаете, что я психиатр, что мне каждый день приходится иметь дело с
душевнобольными пациентами. Но сейчас моя задача - помочь полиции поскорее
поймать опасного преступника. - Она говорила со мной мягчайшим тоном, как
врач с тяжелобольным ребенком. - Вы стали чьей-то навязчивой идеей. Один из
способов вычислить преступника - понять, что привлекло его внимание. Поэтому
мне и пришлось так настойчиво расспрашивать вас. Но мне известно, что у вас
уже есть прекрасный врач, и я ни в коем случае не пытаюсь заменить его. И не
мне учить вас жизни.
Я приподняла бровь - саркастически, если такое возможно. Значит, теперь
эти двое сговорились обращаться со мной бережно, проявлять "понимание".
Заботиться об этой смешной Дженни Хинтлшем, которой так недостает
человеческого тепла.
- Надо полагать, вы поняли, что я окончательно свихнулась, - подытожила
я. Мне хотелось оскорбить их, задеть побольнее, но не вышло.
Доктор Шиллинг не улыбнулась.
- Вы имеете в виду - вчера? - уточнила она. Я не ответила. Вдаваться в
подробности мне совсем не хотелось. - Вы просто не выдержали напряжения. Но