"Зигмунд Фрейд. "Ребенка бьют": к вопросу о происхождении сексуальных извращений" - читать интересную книгу автора

выражается здесь в трояком эффекте: оно делает бессознательными результаты
генитальной организации; саму ее принуждает к регрессии на более низкую
садистско-анальную ступень; и превращает садизм этой ступени в пассивный, в
известном смысле опять-таки нарциссический, мазохизм. Второе из трех этих
следствий делается возможным благодаря предполагаемой в этих случаях
слабости генитальной организации; третье делается необходимым потому, что
сознание вины выказывает по отношению к садизму такое же неодобрение, как и
к генитально понятому инцестуозному выбору объекта. Откуда берется само
сознание вины, анализ [наших случаев] опять же не говорит. Его, как кажется,
приносит с собой новая фаза, в которую вступает ребенок, и если оно отныне
остается, то соответствует такому же рубцовому образованию, каким является
чувство неполноценности. В соответствии с нашей все еще ненадежной
ориентировкой в структуре Я, мы бы соотнесли это сознание вины с той
инстанцией, которая, в качестве критической совести, противостоит остальному
Я, порождает в сновидении Зильбереровский функциональный феномен и
отсоединяется от Я при бреде поднадзорности (Beobachtungswahn).
По ходу дела мы хотим также заметить, что анализ рассматриваемых здесь
детских извращений помогает также решить и одну старую загадку, которая,
впрочем, всегда мучила скорее не аналитиков, но тех, кто находился вне
анализа. Еще не так давно, однако, сам Э. Блейер признал примечательным и
необъяснимым фактом то, что онанизм обращается невротиками в некое
средоточие их сознания вины. Мы уже давно предположили, что это сознание
вины подразумевает онанизм раннего детства, а не пубертатного периода, и что
оно должно, большей частью, соотноситься не с актом онанизма, но с лежащей в
его основе, хотя и бессознательной, фантазией - [восходящей], стало быть, к
Эдипову комплексу.
Я уже сказал, какое значение получает третья, с виду садистская, фаза
фантазии битья в качестве носительницы побуждающего к онанизму возбуждения и
к какой деятельности фантазии, частично продолжающей в том же духе, частично
упраздняющей [онанизм], компенсируя его чем-то иным, эта фаза обычно
толкает. Однако, несравненно важнее вторая, бессознательная и мазохистская,
фаза - фантазия об избиении отцом самого фантазирующего. И не только потому,
что она продолжает действовать через посредство замещающей ее [фазы]: мы
можем также проследить и такие воздействия на характер, которые
непосредственно выводятся из ее бессознательной версии. Люди, вынашивающие
такую фантазию, развивают в себе особую чувствительность и раздражимость по
отношению к людям, которых они могут встроить в свой отцовский ряд; они
легко дают себя обидеть и производят, таким образом, реализацию
представленной в фантазии ситуации, будто их избивает отец, на горе и во
вред себе. Я бы не удивился, если когда-либо удалось бы доказать, что та же
самая фантазия лежит в основе параноического бреда кляузничества.

VI

Описание инфантильных фантазий битья оказалось бы совершенно
необозримым, если бы я не ограничил его, за некоторыми исключениями,
случаями лиц женского пола. Я вкратце повторяю результаты. Фантазия битья у
девочки проходит три фазы, из которых первая и последняя приходят на память
как сознательные, а средняя остается бессознательной. Обе сознательные
стадии представляются садистскими, средняя же, бессознательная - несомненно