"Зигмунд Фрейд. Толкование сновидений." - читать интересную книгу автора

деле, и что во сне отпадает нечто, что мешало нам до того сознавать
наличность этих побуждений. Сновидение выясняет, таким образом, реальную
сущность человека, хотя и не вполне исчерпывает ее, и не принадлежит к
числу средств, которые облегчают доступ нашего сознания к скрытым тайникам
души. Только на основании этого Гильдебрандт может приписывать сновидению
роль предостерегателя, который обращает наше внимание на скрытые моральные
дефекты нашей души, все равно, как по признанию врачей, оно предупреждает
сознание о незаметных до того физических страданиях. Спитта, по всей
вероятности, руководился тем же, когда указывал на источники возбуждения,
которые играют видную роль в период зрелости и утешают грезящего субъекта
тем, что он сделал все, что было в его силах, если вел в бодрственном
состоянии строго добродетельный образ жизни и старался всякий раз подавить
греховные мысли, не давая им развиться и особенно проявиться на деле.
Согласно этому воззрению мы можем назвать "нежелательными" представлениями
- представления, "подавляемые" в течение дня, и видеть в их проявлении
чисто психический феномен.
По мнению других авторов, мы не имеем права делать подобные заключения. По
мнению Иессена, нежелательные представления в сновидениях, а также и в
бодрственной жизни и в лихорадочном состоянии носят "характер
приостановленной волевой деятельности и до некоторой степени механического
воспроизведения образов и представлений путем побуждении" (с. 360).
Аморальное сновидение доказывает якобы только то, что грезящий субъект
когда-либо, очень может быть и случайно, узнал о данном представлении,
которое отнюдь не обязательно должно служить составной частью его психики.
Знакомясь с мнением Мори по этому поводу, мы сомневаемся, не приписывает
ли он сновидению способность разлагать душевную деятельность на составные
части вместо того, чтобы попросту ее разрушать. О сновидениях, в которых
человек преступает все границы моральности, он говорит: "Именно наши
склонности заставляют нас говорить и действовать, причем наша совесть нас
не удерживает, хотя иногда предупреждает. У меня есть недостатки и
порочные склонности. В состоянии бодрствования я стараюсь бороться с ними
и часто мне удается контролировать их, не поддаваться им. Но в моих снах я
всегда им поддаюсь или точнее действую под их импульсом, не испытывая ни
страха, ни угрызений совести. Конечно, видения, разворачивающиеся передо
мной, составляющие сновидения, подсказываются мне теми побуждениями,
которые я чувствую и которые отсутствующая воля даже не пытается подавить"
(с. 113).
Если верить в способность сновидения раскрывать действительно
существующее, но подавленное или скрытое моральное предрасположение
грезящего субъекта, то более яркую характеристику, чем у Мори (с. 115),
найти трудно: "Во сне человек проявляется полностью во всей своей
оголенности и природном нищенстве. Как только он перестает применять свою
волю, он становится игрушкой всех страстей, от которых в состоянии
бодрствования его защищает совесть, чувство чести и страх". И в другом
месте (с. 462): "Во сне проявляется человек инстинкта... Человек как бы
возвращается к своему природному состоянию, когда видит сон. Чем менее
глубоко проникли в его дух приобретенные идеи, тем более тенденции, не
согласующиеся с ними, сохраняют свое влияние во сне". Он приводит затем в
качестве примера, что в сновидениях он нередко видел себя жертвой как раз
того суеверия, с которым наиболее ожесточенно боролся в своих сочинениях.