"В.Фрин. Москва-Подольск-Москва [И]" - читать интересную книгу автора

Лубянке про наше дело. Я сросил, не сидел ли он с кем-нибудь из
наших ребят; Аленцев ответил, что к сожалению, нет. "Лжецу - цити-
рует кого-то Джек Лондон - надо иметь хорошую память". Провокатору
тоже: недели через две, в разговоре с Аленцевым я упомянул о том,
что Коган очень хорошо читает стихи и прозу - в школьные годы по-
лучал призы на районных конкурсах.
- Коган?! - возмутился Аленцев. - Ну что вы! Он читает теат-
рально, с ложным пафосом. Вот Юра Михайлов - тот читает действи-
тельно хорошо.
Спорить я не стал, но про себя отметил: наврал ведь, что ни с
кем из моих однодельцев не сидел! Сидел по крайней мере с двумя.
Понятно: человек опасный.
Когда 10 лет спустя (опять этот Дюма!) мы с Аленцевым встре-
тились снова - в Инте, на вечном поселении - всех знакомых предуп-
редили: Аленцев стукач! Думаю, он об этом узнал и, выждав время,
отомстил по-своему: написал в местную газетку разгромную рецензию
на наш с Юлием фильм "Жили-были старик со старухой" (натурные
съемки проводились в Инте). Из этого явствует - так же, как из его
оценки исполнительского дарования Когана и Михайлова - что худо-
жественное чутье у Аленцева было. Правда, наш фильм он ругал не за
антихудожественность, а за то, что в нем опорочена советская
действительность. Даже возмущался: и такую плохую картину повезут
в Канны, на фестиваль?..*)
Но вернемся в 1944 год, на Лубянку. Возможно, кому-то пока-
жется страннным и нелепым, что в тюрьме, да еще в мучительный пе-
риод следствия, в камерах читали друг другу стихи, вели разговоры
об искусстве. Но, господи, нельзя же было думать и говорить только
о том, что нас ждет! Так и с ума сойти недолго... Вспоминали весе-
лые истории; даже в тюремной жизни отыскивали смешное.
Так, из камеры в камеру путешествовала байка об осрамившемся
немецком парашютисте. Собственно, он был не немец, а русский - по-
пал в плен, пошел к немцам на службу и, окончив разведшколу, сбро-
шен был с парашютом под Москвой. Немецкие учителя во всех подроб-
ностях расписывали, каким пыткам будут подвергать его на Лубянке,
если арестуют - лучше живым не попадаться! А он попался, нарушил
инструкцию. (Не в первый раз: ведь и к немцам в плен тоже не веле-
но было сдаваться живым). Парень был молодой, впечатлительный и
трусоватый. Попав на Лубянку, он с первой минуты стал ждать обе-
щанных мучений.
Постригли наголо, повели в какую-то комнатенку и приказали
положить обе руки на высокую тумбочку. Понятно - будут иголки за-
гонять под ногти... Но ему только намазали кончики пальцев черной
краской и сняли отпечатки. Это называлось "сыграть на рояле" (ва-
риант: "сыграть на комоде"). У парня отлегло от сердца. Но сразу
же его повели в соседнюю комнату, где стояло кресло, обитое каки-
ми-то полосками жести, с железными подлокотниками. И кругом - про-
вода, множество проводов. Электрический стул, ясное дело! Парашю-
тист сел на краешек кресла, стараясь не коснуться железа ягодицами
и затылком. Но чекист в синем халате - палач, надо полагать, -
грубо ткнул его ладонью в лоб, прижав затылок к подголовнику, с