"Эрих Фромм. Бегство от свободы" - читать интересную книгу автора

физических пыток, чтобы управлять массами и сдерживать конкурентов внутри
собственного класса. Все человеческие отношения были отравлены этой
смертельной борьбой за сохранение власти ибогат ства. Солидарность с другими
людьми, или по крайней мере с членами своего класса, сменилась циничным
обособлением; все остальные рассматривались как "объекты" использования и
манипуляций - либо безжалостно уничтожались, если это способствовало
достижению собственных целей. Индивид был охвачен страстным, эгоцентризмом,
ненасытной жаждойбогат ства и власти. В результате было отравлено и
отношение преуспевающего индивида к своей собственной личности, его чувство
уверенности в себе и ощущение безопасности. Он сам превратился в такой же
объект собственных манипуляций, в какой раньше превратились все остальные.
Есть основания сомневаться в том, что полновластные хозяева капитализма
эпохи Возрождения были так счастливы и уверены в себе, как это часто
изображают. По-видимому, новая свобода принесла им не только возросшее
чувство силы, но и возросшую изоляцию, сомнения, скептицизм и, как результат
всего этого, тревогу. /Ср. Хейзинга, Указ, соч., с.159./ Это противоречие мы
находим в философских сочинениях гуманистов. Они подчеркивают человеческое
достоинство, индивидуальность и силу, - но в их философии обнажаются
неуверенность и отчаяние. /Ср. анализ творчества Петрарки в упомянутой книге
Дильтея (с.19 и сл.), а также книгу Тринкхауза./
Эта внутренняя неуверенность, происходящая из положения изолированного
индивида во враждебном мире, по-видимому, объясняет возникновение новой
черты характера, которая, как указывает Буркхардт, /Буркхардт, Указ. соч.,
с.139./ стала свойственна индивиду эпохи Возрождения; в то время как у члена
средневековой социальной структуры ее не было или, по крайней мере, она была
выражена гораздо слабее. Речь идет о страстном стремлении к славе. Если
смысл жизни стал сомнителен, если отношения с другими и с самим собой не
дают уверенности, то слава становится одним из средств, способных избавить
человека от сомнений. Она приобретает примерно ту же функцию, что египетские
пирамиды или христианская вера в бессмертие: она выводит индивидуальную
жизнь из физических границ, возносит ее на уровень неразрушимости. Если имя
человека известно современникам - и он может надеяться, что так оно будет и
впредь, - его жизнь приобретает смысл и значение уже благодаря ее отражению
в сознании других. Разумеется, такое решение проблемы неуверенности было
доступно лишь той социальной группе, члены которой обладали реальной
возможностью достижения славы. Бесправные и бессильные массы таких
возможностей не имели; и городской средний класс, ставший главной опорой
Реформации, нашел, как мы покажем, другое решение.
Мы начали исследование с эпохи Возрождения потому, что в это время
зародился современный индивидуализм; а также потому, что работа, проделанная
историографами этого периода, проливает свет на важные факторы интересующего
нас процесса. Этот процесс - выход человека из до-индивидуального
существования и полное осознание себя самого в качестве отдельного существа.
Но хотя идеи Возрождения и оказали значительное влияние на дальнейшее
развитие европейской мысли, однако основные корни современного капитализма,
его экономической структуры и его духа мы находим не в итальянской культуре
позднего средневековья, а в экономической и общественной ситуации
Центральной и Западной Европы; и в выросших из нее доктринах Лютера и
Кальвина.
Основное различие этих двух культур состоит в следующем. Культура