"Эрих Фромм. Бегство от свободы" - читать интересную книгу автора

психологически подготовлен и к тому, чтобы утратить столь характерную для
средневекового мышления уверенность, что смыслом и целью жизни является сам
человек, его духовные устремления, спасение его души. Тем самым он был
подготовлен к другой роли - стать средством для внешних целей: экономической
производительности и накопления капитала. Взгляды самого Лютера на
экономические вопросы - еще в большей степени чем взгляды Кальвина -
оставались типично средневековыми. Идея превращения человеческой жизни в
средство для достижения экономических целей вызвала бы у него отвращение. Но
хотя его экономические воззрения оставались традиционными, его доктрина
человеческой ничтожности прокладывала путь такому ходу развития, при котором
человек должен был не только повиноваться светским властям, но и подчинить
свою жизнь целям экономического успеха. В наши дни эта тенденция приняла
крайнюю форму в фашистской доктрине, объявляющей, что целью жизни является
ее принесение в жертву "высшей" силе: вождю или расовому обществу.
Теология Кальвина, сыгравшая в англосаксонских странах ту же роль, что
лютеранство в Германии, - и в Богословском, и в психологическом плане
аналогична теологии Лютера. Хотя Кальвин и выступает против власти церкви,
против слепого принятия католических доктрин, его учение также основано на
бессилии человека; лейтмотив его мышления - самоуничижение и разрушение
человеческой гордыни. Лишь тот, кто презирает этот мир, может посвятить себя
миру грядущему. /John Calvin's Institutes of the Christian Religion,
translated by John Alien, Presbyterian Board of Christian Education,
Philadelphia, 1928, Book III, Chapter IX, 1./
Кальвин учит, что мы должны унизиться; что как раз посредством этого
самоуничижения мы и полагаемся на всесилие божие. "Ибо ничто так не
побуждает нас возложить на Господа все наше доверие и упование, как неверие
в себя и тревога, вытекающая из осознания нашего ничтожества". /Там же, кн.
III, гл. II, 23./
Он поучает, что человек не должен считать себя хозяином своей судьбы.
"Мы не себе принадлежим; потому ни разум наш, ни воля наша не должны
преобладать в наших рассуждениях и поступках. Мы не себе принадлежим; потому
цель наша не в том, чтобы искать пригодное для нашей плоти. Мы не себе
принадлежим; потому забудем, насколько возможно, о себе и о всех делах
своих. Но мы принадлежим Господу, а потому должны жить и умереть по воле
Господней. Ибо страшнее чумы судьба людей, повинующихся собственной воле, и
единая пристань спасения - ничего не знать собственным разумом и не
повиноваться собственному желанию, но положиться на водительство Господа,
шествующего впереди нас." /Там же, гл. VII, 1. Начиная со слов "Ибо
страшнее..." перевод мой, сделанный с латинского оригинала: Johannes Calvini
Institutio Christianae Religionis. Editionem curavit A.Tholuk, Berolini,
1835, Par.I, p.445. Причина этого отступления от перевода Аллена состоит в
том, что Аллен несколько изменяет смысл оригинала, смягчая жесткость
мышления Кальвина. Аллен переводит эту фразу следующим образом: "И поскольку
следование собственным наклонностям вернейшим образом ведет людей к гибели,
то мы не должны полагаться на свое знание или свою волю, но следовать
водительству Господа, ибо в этом единственный безопасный путь". Заметим,
однако, что латинское выражение sibi ipsis obtemperant не означает
"следовать собственным наклонностям", а имеет точный смысл: "повиноваться
собственной воле". Запретить себе следовать собственным наклонностям - это
мягкое поучение в духе кантианской этики, предписывающей человеку подавлять