"Георгий Георгиевич Фруменков. Узники Соловецкого монастыря " - читать интересную книгу автора

наказание, весьма превышающее меру вины их"(3).
Такие выводы были доложены царю. После этого Николай I отменил
прежний порядок ссылки в Соловки. Как уже отмечалось, до XVIII века
этим правом пользовались, кроме царя, патриарх, митрополиты, епископы,
а позднее ссыльных стали отправлять в монастырь по резолюциям синода и
распоряжениям тайной розыскных дел канцелярии. С 1835 года высылать в
Соловецкий монастырь можно было не иначе, как только "по высочайшему
повелению". Местное духовенство через епархиальное начальство
возбуждало ходатайство о ссылке того или иного человека в Соловки.
Дело доводилось до обер-прокурора синода, тот докладывал царю,
последний принимал решение. Изменено было положение находившихся на
Соловках арестантов: 7 человек были освобождены из заключения, а 15
определены рядовыми на военную службу.
После ревизии Озерецковского арестантское отделение Соловков
опустело, но продолжалось это недолго. С 1836 года камеры стали опять
заполняться.
В 1836 году соловецкий игумен Иларий поставил перед синодом
вопрос о выводе из тюремного здания стражи. Свою просьбу старец
обосновывал тем, что в остроге караульной команде "быть неприлично,
при том беспокойно и утеснительно для нее". Синод согласился с этими
доводами. К 1838 году на арестантском дворе построили новое
двухэтажное здание казармы, в которое вывели из острога инвалидную
команду. Остались там только часовые.
В 1838 году неофициальный визит на Соловки нанес бывший когда-то
декабристом архангельский гражданский губернатор А.Н. Муравьев. Как
экскурсант он осмотрел на острове "тамошние древности и библиотеку", а
также острог. Тюрьма произвела на Муравьева удручающее впечатление.
Губернатор предложил построить для арестантов на монастырском дворе
особый флигель и тем "сделать несчастным такое необходимое
облегчение". Соловецкий архимандрит забаллотировал это предложение и
со своей стороны выдвинул идею расширения "теперешнего арестантского
здания", что было бы, по его мнению, "и дешевле особого флигеля и
гораздо удобнее"(4). Синод одобрил инициативу настоятеля.
К 1841-1842 годам по проекту архитектора Щедрина здание
соловецкой тюрьмы было увеличено надстройкой третьего этажа, что дало
еще 9 камер, но сделало острожный дом выше крепостной стены.
Игумен Иларий не щадил розовых красок, когда перечислял
"удобства" выстроенного им острога. Камеры темницы он называл
"комнатами", не лишенными домашнего уюта. Как достижение отмечал то,
что "всякий содержащийся имеет необходимую единообразную мебель, вещи
и даже единообразную недавно мною устроенную одежду".
Описывая "прелести" тюремного замка, архимандрит говорит, что
ужас перед Соловками исчез якобы при Николае I: "Давно не слышно здесь
звука цепей, нет страшных подземельев и погребов, где страдало
человечество, где наказывалась злоба и пороки, а нередко и невинность.
Это несчастное время осталось теперь только в воспоминании нашем и
время просвещения изгладило уже следы его".
Однако в рассуждениях архимандрита есть одна неточность. Он
настоящее соловецкой тюрьмы называет ее прошлым. Сам факт
существования огромной трехэтажной гробницы на Соловках в XIX веке