"Георгий Георгиевич Фруменков. Узники Соловецкого монастыря " - читать интересную книгу автора

нижнем этаже игуменского корпуса маленькую келью, куда четверо дюжих
хлебопеков насильно затолкали Серафима, жестоко избив его при этом.
Каземат Серафима заперли на замок. Пищу узнику подавали через
маленькое окошечко во внутренней двери. В этой кутузке магистра
богословия продержали шесть зимних месяцев без огня, в полной темноте,
несмотря на абсолютную неосновательность его заточения. В течение всей
долгой полярной ночи узника никуда не выпускали из каземата и к нему
никого не пускали. Серафиму не давали ни бумаги, ни чернил, ни книг.
Только в мае 1884 года Серафима перевели на жительство в Архангельский
монастырь.
М.А. Колчин, бывший в то время монастырским фельдшером,
рассказывает, что на второй день заключения Серафима ему удалось
разговаривать с ним через маленькое отверстие в двери. М. Колчин видел
через форточку опухшую от побоев шею узника и выслушал его просьбы:
"Если я не вынесу этого заключения и умру здесь, то передайте миру все
то, что со мной проделали. Пусть знают, что инквизиторы еще не
перевелись. Соловецкий настоятель ставит себя выше закона и для
произвола его нет границ". Колчин выполнил просьбу магистра
богословия(13).
Пищей, одеждой и обувью монастырь обязан был обеспечивать
арестантов за выдаваемые на них казной деньги(14). В начале XIX века
правительство выплачивало монастырю за каждого арестанта по 20 рублей
в год, с 30 апреля 1811 года стало выдавать по 50 рублей в год, с 10
января 1820 года - по 120 рублей в год, с 23 июня 1835 года - по 160
рублей (48 рублей на серебро). В связи с ростом цен на продукты
питания этих денег не хватало на одну пищу. В 30-е годы на трехразовое
питание вольнонаемного работника монастырь расходовал 60 копеек в
сутки (216 рублей в год). Поэтому в дополнение к государственному
"жалованью" в монастыре была кружка "для христолюбивого подаяния", и
богомольцы охотно опускали в нее свои медяки, которые должны были идти
на арестантские нужды. Должны были... но они не всегда попадали в
арестантский котел.
Официально арестантам выдавали пищу, полагавшуюся каждому иноку,
монашескую порцию, а на самом деле они получали мизерный паек и
влачили полуголодное существование: фунт черствого, заплесневелого
хлеба на день, щи, рыба и каша, приготовленные из залежавшихся и
недоброкачественных продуктов. Монахи бессовестно обворовывали
ссыльных, наживались за счет страдальцев.
В 1820 году заключенные попросили выдавать им на руки по 7 рублей
в месяц из определенных на содержание их 120 рублей в год и делить
между ними милостыню, вынимаемую из кружки. За эти деньги арестанты
хотели через караульного унтер-офицера сами покупать себе пищу.
Оставшиеся деньги - по 3 рубля на человека в год - просили употребить
на платье и посуду. Архимандрит запросил столицу. Оттуда ответили
отказом.
Ссыльные продолжали терпеть нужду в питании и в одежде. Уже
известный нам Лавровский рассказывал: "Пища доставлялась убогая,
арестанты восхищались от радости, когда им изредка приносим был мягкий
хлеб. В продолжительные здешние зимние ночи узникам не позволялось при
огне и отужинать, посему, держа только перед лицом чашку, ощупью