"Фрэнсис Фукуяма. Наше постчеловеческое будущее: Последствия биотехнологической революции" - читать интересную книгу автора

новых медицинских препаратов; животные гены добавляются некоторым эмбрионам,
чтобы улучшить их физическую выносливость и сопротивляемость болезням.
Ученые не решаются изготовлять полномасштабные химеры,
полулюдей-полуживотных, хотя и могут, но молодые люди начинают подозревать,
что их товарищи по школьной скамье, сильно от них отстающие, генетически не
вполне люди. Тем более что так оно и есть.
Извините, но у вас просто умерла душа...
Томас Джефферсон под самый конец жизни писал:
Общее распространение света науки открыло каждому взгляду ту истину,
что массы человеческие не рождаются с седлом на спине, как не рождаются
немногие избранные в сапогах со шпорами, чтобы законно ездить на них верхом
милостию Божией.[7]
Политическое равенство, освященное Декларацией независимости, опирается
на эмпирический факт природного равенства людей. Мы весьма различаемся как
индивидуумы, но обладаем общей человеческой сутью, той, которая открывает
каждому человеку возможность общаться с любым другим человеком на планете и
входить с ним в некие моральные связи. И окончательный вопрос, который
поднимает биотехнология, таков: что случится с политическими правами, если
мы действительно сможем вывести две породы людей; одну - с седлами на
спинах, а другую - со шпорами на сапогах?

Лобовое решение

Как должны мы реагировать на биотехнологию, которая сочетает обещание
колоссальных потенциальных выгод с угрозами, как физическими и явными, так
духовными и весьма скрытыми? Ответ очевиден: мы должны использовать силу
государства, чтобы эту технологию регламентировать. А если регламентация ее
окажется не по силам любому отдельно взятому национальному государству,
потребуется международное регулирующее законодательство. И надо начать
конкретно продумывать, какие необходимо создать институты, чтобы отличать
хорошие применения биотехнологии от плохих, и как заставить эти законы
работать на национальном и международном уровнях.
Этот очевидный ответ не столь уж очевиден многим участникам современных
биотехнологических дебатов. Дискуссия завязла в трясине несколько
абстрактных споров об этичности таких процедур, как клонирование или
исследование стволовых клеток, и спорящие разделились на два лагеря: одни
согласны все разрешить, а другие хотели бы запретить обширные области
исследований и приложений. Эти споры с далеко идущими последствиями,
конечно, важны, но события развиваются так быстро, что нам скоро понадобятся
более приближенные к практике правила, регламентирующие будущие направления
с той целью, чтобы технология осталась служанкой человека, а не стала его
госпожой. Поскольку равно маловероятным кажется, что будет разрешено все
вообще или что удастся запретить многообещающие исследования, надо будет
найти середину.
Создание новых регламентирующих институтов - не такая вещь, к которой
можно отнестись легкомысленно, учитывая неэффективность, сопровождающую все
усилия по регламентации. В последние тридцать лет в мире наблюдалось
похвальное движение за дерегулирование больших секторов экономики каждой
страны, от авиалиний до телекоммуникаций, а более глобальная цель - сузить
область деятельности правительств и уменьшить ее масштаб. Возникшая в