"Паулина Гейдж. Искушение фараона " - читать интересную книгу автора

в особенности если они касались Мемфиса - места, которое Хаэмуас избрал себе
для жизни. Он был самым почитаемым лекарем во всей стране, и поэтому к нему
за советом часто обращались семиты, хотя он их и недолюбливал. Они
представлялись Хаэмуасу некоей мутной примесью, засоряющей чистый и
прозрачный поток - общество, населяющее его страну. Они несли с собой
разлагающее влияние неведомых богов, отнимающих почитание и любовь,
предназначенные исключительно для праведных и могущественных божеств, коим
поклонялись жители Египта, несли вредоносные веяния чужой культуры, иных
устоев, низкой морали. Ваал и Астарта пользовались при дворе популярностью,
и семитские имена можно было встретить даже в самых что ни на есть
египетских домах, в любой общественной страте. Распространены были и
смешанные браки. Ближайший друг фараона, пользовавшийся его безграничным
доверием, тоже был из семитов, его звали Ашахебсед, он был молчалив и
замкнут. Хаэмуас, знатный вельможа и по рождению и по воспитанию, отлично
умел скрывать свои истинные чувства, что давалось ему без всяких усилий. С
этим человеком, который с некоторых пор стал называть себя Рамзес-Ашахебсед,
у Хаэмуаса было множество совместных дел, и Хаэмуас ничем его не оскорбил,
даже малостью, разве что новым, двойным именем согласился называть только в
письмах.
За спиной постепенно исчезал храм Нут; носильщики устали и шли теперь
медленнее. Свет факелов здесь был ярче - обитатели северной стороны легко
могли нанять факельщиков для освещения улицы в ночное время. Хаэмуас
устроился поудобнее на подушках, прислушиваясь к перекличке между ночной
стражей и своими телохранителями. Время от времени Рамоз, его глашатай,
громко предупреждал о приближении царевича, и Хаэмуас видел, как прохожие
склоняют колена, опускаясь прямо в дорожную пыль, и касаются лбом земли,
оставаясь в такой позе, пока его носилки не скроются из глаз. Но прохожие
попадались редко. Люди сейчас дома, ужинают или же собираются на встречи с
друзьями. Ночная жизнь города пока не началась.
Вскоре Хаэмуас услышал голос собственного привратника; ворота скрипнули
и распахнулись. Его приветствовали стражники, стоявшие на постах вдоль
наружной стены, сложенной из земли и кирпича. Ворота за его носилками с
лязгом захлопнулись.
- Опустите носилки, - приказал Хаэмуас. - Дальше я пойду пешком.
Носилки тотчас же опустились на землю, и Хаэмуас вышел, кивнув Рамозу и
своим воинам. Он зашагал по дорожке, ведущей в сад. Отсюда можно было
свернуть и на другие дорожки - одна вела в заросли кустарника, за которыми
раскинулись пруды, где разводили рыбу. Сейчас, в темноте, в той стороне
виднелись лишь неясные темные пятна. Еще одна дорожку вела к хозяйственным
постройкам - кухням, амбарам и мастерским, в которых трудились слуги.
Другая - к небольшому, со вкусом отделанному домику, где жили наложницы
Хаэмуаса. Их было немного, и Хаэмуас нечасто навещал это уютное гнездышко
или же приглашал кого-то из них к себе на ложе. О них заботилась его жена
Нубнофрет, как заботилась она и обо всем прочем в своем домашнем хозяйстве,
строго соблюдая требования разумного и практичного ведения хозяйственных
дел. Хаэмуас в эти дела не вмешивался.
Дорожка бежала теперь вдоль стены господского дома, повернув на углу
направо; она вывела его к центральному входу, украшенному белыми колоннами,
расписанными яркими красными и синими птицами, которые в своих острых клювах
несли пальмовые ветви и речную траву. Дальше тропинка вела через аккуратные,