"Иштван Галл. Первоапрельский дурак " - читать интересную книгу автора

непрестанно лишь повторяли бы самих себя, а развитие человечества - за
отсутствием потомства - застряло бы на месте, поскольку для этого одних
разговоров недостаточно.
Однако, как бы ни велики были наши знания, мы и поныне не можем
сказать, с какой скоростью распространяются слухи. А этот показатель
способен переплюнуть даже скорость света. Разве нет? Тогда чем же объяснить,
что обо всех событиях, происшедших в роще под названием Гнилушки, тотчас же
стало известно в городе? Причем в подробностях: что там упал самолет, что
господин Ради на машине поспешил к месту происшествия и единственного
оставшегося в живых летчика привез к себе в дом...
Не проходит и получаса, как к дому подкатывает черная закрытая легковая
машина, а следом за нею - военный грузовик. Из черной машины вылезает
губернатор Бела Ради, из кабины грузовика выскакивает офицер, а из крытого
брезентом кузова спрыгивают на землю несколько автоматчиков, в мгновение ока
как бы заполняя собою весь двор.
Обитатели усадьбы сбегаются, узнав об этом, во все глаза разглядывают
нежданных посетителей. Лишь хозяин дома пребывает в неведении.
Анна вбегает к нему, судорожно хватая ртом воздух, словно его тоже
выдают по карточкам.
- Идет Бела! - выкрикивает она одним духом и повторяет, невольно строя
фразу и произнося ее так же, как она неоднократно звучала у пролома в
стене. - Бела идет!..
Господин Миклош вздергивает кверху брови: он не привык, чтобы к нему
врывались.
- Уж не заделались ли вы почтальоном при Фердинанде Горлопане? - в его
тоне звучат одновременно выговор за провинность и шутливое прощение. -
Желаете отбить хлеб у дурачка?
- Да это правда, дядя Миклош, - смущенно оправдывается барышня. - У
меня и в мыслях не было шутить!
В дверь просовывает голову Мили и с большей почтительностью, но с не
меньшим удивлением докладывает:
- Белушка пожаловал. - По лицу у нее расплывается сладкая улыбка, с
какою прислуга встречает своих господ. Впрочем, она тут же поправляется: -
То есть... прибыл господин Бела и велел спросить...
- Нет! - воскликнул Миклош. - Нет, Мили, нет! Я не приму его, так ему и
передайте.
Но тут экономку отодвигает в сторону мужская шуба и протискивается в
комнату. У Миклоша только и остается времени, чтобы сделать Анне и Мили знак
рукой.
- Оставьте нас одних!
Если человек не желает разговаривать с родным братом, это касается
только его одного и никого другого, а уж тем более не прислуги. Он
выпрямляется во весь рост, устремляет взгляд куда-то на верхнюю планку двери
и неподвижно, исполненный достоинства, стоя замирает у письменного стола,
пока женщины не уберутся из кабинета. И продолжает стоять так и после, когда
они остаются вдвоем с Белой, который для него попросту не существует, с
которым он с давних пор не разговаривает и который должен же в конце концов
опомниться и удалиться прочь, если в нем сохранилась хоть капля
самоуважения, так как говорить им не о чем, между ними нет ничего общего,
это исторический факт, и тут уж теперь ничего не изменишь.