"Лин Гамильтон. Этрусская химера ("Лара Макклинток" #6)" - читать интересную книгу автора

если бы вы узнали, где живет мой работодатель, я вынужден был бы убить вас.
На мой взгляд, это была не вполне шутка. Когда шарф оказался на месте,
он поднял между нами стекло, и лимузин тронулся с места. Мой отель
располагался на боковой улочке вблизи Испанских Ступеней, и я попыталась
вычислить, - а что еще остается человеку с завязанными глазами? - куда мы
направляемся. Впрочем, мне пришлось сдаться после нескольких поворотов и
остановок на перекрестках. По прошествии по моей оценке примерно десяти
минут, автомобиль остановился, мне пришлось подняться по паре ступенек,
потом лифт неторопливо повез меня вверх, потом, после нескольких новых
ступенек, за мной закрылась дверь, и с моего лица наконец сняли повязку.
Я оказалась посреди комнаты, практически не поддававшейся описанию,
поскольку в ней было слишком много всего. Тяжелые темно-зеленые шторы,
закрывавшие широкие окна, были надежно завязаны, так что подсмотреть, что
находится за ними, и таким образом сориентироваться, не представлялось
возможным, однако над ними в комнату пробивался яркий солнечный луч. Мебели
была уйма, нарядной, но потертой, и почти каждый дюйм комнаты - стены, столы
и даже пол - был завешен и заставлен предметами искусства. Наибольшее
впечатление производили две, местами поблекшие фрески, вероятно,
относившиеся к девятнадцатому столетию и изображавшие буколические сценки на
фоне итальянского пейзажа. Повсюду располагались золоченые купидоны, их были
дюжины, стопки старинных книг, очаровательных антикварных изданий в кожаных
переплетах и золотыми названиями, тисненными на корешках, занимали пол и
столы. На верхушке этих стопок устроились небольшие скульптурки, по большей
части бронзовые. Кофейный столик был заставлен вазами - черно-красными,
наверное, греческими, впрочем, может быть, и этрусскими, среди которых было
несколько из полированного черного материала, называющегося буккеро, и пара
превосходных мраморных бюстов, изображавших видных римских граждан.
Словом, почти как в музее. Не поворачивая головы, я могла одновременно
увидеть вещи греческие, римские и этрусские, мейссенские фарфоровые
статуэтки, каменную голову, кажется, из Камбоджи, несколько писанных маслом
картин, разместившихся на тех дюймах стен, что еще не были заняты фресками,
барГiчные зеркала, деревянного коня, относящегося, наверно, к концу
восемнадцатого столетия, и не один, и не два, а целых три канделябра, притом
изготовленных не из муранского стекла, как следовало бы ожидать в данной
части света, но из хрусталя, должно быть, богемского и тоже восемнадцатого
века.
Но более всего меня удивили два факта. Во-первых, здесь было свалено
слишком много вещей. Я не борец за опрятность. Как скажет вам всякий, кто
видел мой антикварный магазин или мой дом, принцип чем меньше, тем лучше
никогда не служил для меня образцом там, где речь шла об убранстве. Мне
нравится теснота, игра различных предметов и стилей. Но это было уж
слишком - собрание порывистого коллекционера, не испытывающего недостатка в
средствах.
Во-вторых, в основном здесь было собрано барахло, как в нашей отрасли
торговли принято называть вещи рядовые и ничем не примечательные - то есть
не головокружительно дорогие.
Картина над каминной доской явно представляла собой копию - хорошо
известный оригинал находился в художественной галерее. Прочие вещи были,
пожалуй, и неплохи, однако среди них редко какая могла обойтись хозяину
более чем в 25 000 долларов, а уж дороже 75 000 не было вовсе. Я сама охотно