"Инна Гарина. Книга без переплета " - читать интересную книгу автора

двадцать займет, при твоем-то соображении, ну да ничего. Жить будешь на
всем готовом, мы уж о тебе позаботимся...
Михаил Анатольевич, не в силах больше издать ни звука, снова замахал
руками. Горло ему сдавил страх, колени сделались ватными. Дед истолковал
его жестикуляцию по-своему - заперхал, тоже махнул мохнатою лапой.
- Никто тебя не хватится! Никто и не вспомнит! Не опасайся.
Он спрыгнул со стула на пол.
- Пойдем, что ли? Глянешь, как мы живем, познакомишься...
Овечкин, не помня себя от страха, вскочил на ноги и попятился. Он
попытался что-то сказать, но получилось лишь задушенное мычание. Дед
вытянул руку и нетерпеливо пошевелил крючковатыми пальцами.
- Пошли!
И тут Михаил Анатольевич от ужаса окончательно утратил рассудок. Он
повернулся и слепо ринулся прочь. Руки его сами отыскали замок на входной
двери, открыли его, и Овечкин, ничего не видя и не соображая, загрохотал
вниз по лестнице, гонимый единственно звериным инстинктом, повелевающим
искать спасения в бегстве.


* * *

Спасался он так, словно армия домовых наступала ему на пятки, готовая
немедленно уволочь его в свои пенаты, обрядить в красный халат и заставить
следить за чужим выкипающим молоком. Мохнатые лапы вот-вот должны были
вцепиться ему в спину. Прохожие шарахались по сторонам и тревожно
озирались, высматривая, кто же гонится за таким безобидным с виду
человечком в домашних шлепанцах на босу ногу и пузырящихся на коленях
тренировочных штанах. Но никто не бежал вслед за Михаилом Анатольевичем в
этот поздний вечерний час, тихий и светлый, незаметно переходящий в белую
ночь, и ничто, казалось, не могло потревожить покоя праздно прогуливающихся
перед сном горожан.
А Овечкин, вероятно, бежал бы до тех пор, пока не упал. От участи
загнанной лошади спас его ненароком какой-то прохожий, вывернувшийся из-за
угла и не успевший отскочить с дороги. Михаил Анатольевич со всего маху
врезался в него. Прохожий охнул, но умудрился устоять на ногах и, задиристо
вцепившись в Овечкина, остановил и его. Тот, механически лепеча извинения,
оглядывался через плечо с таким ужасом, что прохожий, убедясь в полной его
невменяемости, махнул рукою и отпустил подобру-поздорову.
Небольшой этот инцидент пошел на пользу Михаилу Анатольевичу, отчасти
приведя его в чувство. По крайней мере, он успел понять, что никто за ним
не гонится, и уже не побежал далее, а пошел торопливым подпрыгивающим
шагом. Несколько раз он еще нервно оглядывался на ходу и, по-прежнему не
видя нигде никаких домовых, понемногу обрел способность соображать.
И тогда впал Михаил Анатольевич в сильнейшее замешательство. Случилось
что-то такое, чего никак не могло и не должно было случиться. Существо,
назвавшее себя домовым, загадочным образом пробралось в запертую квартиру,
подстерегло его, наговорило гадостей, оскорбительных для всякого
порядочного человека, и в довершение ко всему предложило нечто вовсе
несусветное - уйти в племя серой мохнатой нечисти. Конечно, Михаил
Анатольевич мог счесть все это только галлюцинацией. Вообще-то, причины для