"Роже Мартен дю Гар. Семья Тибо (Том 3)" - читать интересную книгу автора

хотела бы ответить: "Да, приходите, бывайте со мной как можно больше...
Только когда вы здесь, я чувствую, что живу!" - но покраснела и молча пошла
за ним через всю квартиру.
Перед полуотворенной дверью в гостиную он остановился.
- Можно? У меня связано столько воспоминаний...
Ставни были закрыты. Она вошла первая и распахнула окно.
У нее была своя особенная походка, своя манера проходить по комнате,
сразу приниматься за то, что она намеревалась сделать, без всякой резкости,
но с тихой и непреклонной твердостью.
От сложенных занавесей, свернутых ковров, натертого паркета поднимался
запах залежавшейся материи и мастики. Жак, улыбаясь, обозревал все. Он
вспоминал свой первый визит в сопровождении Антуана... Женни тогда с надутым
видом стояла на балконе, облокотившись на перила. А он оставался тут, в
углу, глупо застыл перед этой стеклянной горкой... Ему не нужно было
приподнимать чехол, который скрывал ее сейчас, чтобы мысленно увидеть
бонбоньерки, веера, миниатюры, все безделушки, которые он рассматривал для
виду в тот день и которые находил все на том же самом месте в течение ряда
лет. Отличные друг от друга облики Женни, какой она была в эти годы,
проходили перед его взором, словно кальки, наложенные на подлинный рисунок.
Он вспоминал ее позы и движения, когда она была девочкой, потом юной
девушкой, ее резкие перемены настроения, ее неосуществленные порывы, ее
манеру внезапно краснеть, ее полупризнания...
Он с улыбкой обернулся к ней. Угадывала ли она его мысли? Быть может.
Она не говорила ни слова. Несколько мгновений он молчаливо глядел на нее.
Сегодня он вновь обрел ее тут, в этой самой гостиной; как тогда, она в
совершенстве владела собой, сдержанная, но без всякой робости, с тем же
честным, немного суровым взглядом, с чистым и полным тайны лицом...
- Женни, я бы хотел, чтобы вы мне показали комнату вашей мамы, можно?
- Пойдемте, - сказала она, не выказав удивления.
Он знал до малейших деталей также и эту комнату, со стенами, увешанными
фотографическими карточками, с большой кроватью, застланной зеленым шелковым
покрывалом и покрытой гипюром. Даниэль вводил его в эту комнату,
предварительно постучав в дверь. Чаще всего г-жа де Фонтанен сидела в одном
из двух больших кресел перед камином, под розовым отсветом абажура, читая
какой-нибудь трактат по вопросам морали или же английский роман. Она клала
открытую книгу на колени и встречала молодых людей сияющей улыбкой, как
будто ничто не могло обрадовать ее больше, чем их посещение. Она усаживала
Жака против себя и, ободряюще глядя на него, расспрашивала о его жизни, об
учении. И если Даниэль пытался поправить падающие головешки, мать быстрым
движением, словно играя, отбирала у него щипцы. "Нет, нет, - смеясь,
говорила она, - оставь, ты не знаешь нрава огня!"
Ему пришлось сделать усилие, чтобы оторваться от этих воспоминаний.
- Пойдемте, - сказал он, направляясь к выходу.
Женни проводила его в переднюю.
Он вдруг поглядел на нее с таким серьезным видом, что ее охватил
какой-то беспричинный страх, и она опустила голову.
- Были вы когда-нибудь счастливы здесь? По-настоящему счастливы?
Прежде чем ответить, она стала добросовестно рыться в своем прошлом,
вновь пережила в течение нескольких секунд все ушедшие годы, когда она была
ребенком, впечатлительным и скрытным, многое понимающим, сосредоточенным и