"Роже Мартен дю Гар. Семья Тибо (Том 3)" - читать интересную книгу автора

обливая голову, - а думаете: "общество", "класс"! Защита родины у вас не что
иное, как замаскированная защита вашей социальной системы. Зажав в руках
концы полотенца, он крепко растер себе спину, мечтая о грядущем мире, где
различные страны будут существовать в качестве автономных местных федераций,
объединенных под эгидой одной пролетарской системы.
Затем мысль его снова вернулась к профессиональному движению: "Чтобы
делать настоящее дело, надо работать внутри профессиональных союзов..." Тут
он снова нахмурился. Зачем он здесь, во Франции? Да, информация, - и он
старается справиться с этим делом как можно лучше: еще вчера он отослал в
Женеву несколько кратких "донесений", которые Мейнестрель, наверно, сумеет
использовать, но он нисколько не переоценивал свою роль наблюдателя и
осведомителя. "Приносить пользу, настоящую пользу... Действовать..." Он
приехал в Париж с этой надеждой, и его злило, что он играет роль простого
зрителя, только регистрирует разговоры, новости и ничего не делает, - просто
не может ничего сделать! Никакое действие невозможно сейчас в области
интернациональных революционных связей, которою он вынужден был
ограничиться. Не может быть никакого реального действия для тех, кто не член
настоящего боевого отряда, кто не входит - и уже давно - в какую-нибудь
конкретную, вполне оформленную организацию. "Это и есть проблема одиночки
перед лицом революции, - подумал он с внезапным чувством уныния. - Я порвал
с буржуазией из инстинктивного стремления бежать... Это было возмущение
одиночки, а не классовый протест... Я все время занимался самим собою, искал
в самом себе... "Никогда ты не станешь настоящим революционером, камрад!"
Ему вспомнились упреки Митгерга. И, подумав об австрийце, о Мейнестреле, обо
всех тех смелых и реально мыслящих политиках, кто раз и навсегда примирился
с необходимостью революционного кровопролития, он почувствовал, как его
снова хватает за горло мучительный вопрос о насилии... "Ах, если бы мне
суметь когда-нибудь освободиться... Отдаться целиком... Освободиться,
отдавшись без остатка..."
Он кончил одеваться в том состоянии смятения и подавленности, которое
часто на него находило, но, к счастью, продолжалось недолго, быстро
рассеиваясь при столкновении с кипучей внешней жизнью.
"Ну, пойдем за новостями", - встряхнувшись, сказал он самому себе.
Этой мысли было достаточно, чтобы поднять его настроение. Жак повернул
ключ в замке и быстро вышел на улицу.
Из газет он узнал не слишком много. Правые листки подняли шум вокруг
демонстраций, устроенных Лигой патриотов перед статуей Страсбурга. В
большинстве же тех органов, которые помещали информацию, официальные
сообщения щедро обволакивались многословными и противоречивыми
комментариями. Казалось, газеты получили директиву осторожно перемежать
нотки беспокойства и надежды на благополучный исход. Левая пресса призывала
всех сторонников мира принять вечером участие в демонстрации на площади
Республики. "Батай сэндикалист" на первой странице напечатала лозунг:
"Сегодня вечером - все на бульвары!"

Прежде чем отправиться на улицу Бонди, где встреча у него была
назначена лишь на десять часов, Жак забежал в "Юманите".
У кабинета Галло к нему пристала старая партийная активистка, с которой
он был знаком, так как встречался с ней на совещаниях в "Прогрессе". Она уже
пятнадцать лет была членом партии и в настоящее время работала редактором в