"Томас Гарди. Тэсс из рода д'Эрбервиллей" - читать интересную книгу автора

сожжены солнцем, а источники никогда не пересыхают, ограничена с юга
крутым меловым кряжем с вершинами Хэмблдон-Хилл, Балбэрроу, Нетлком-Таут,
Догбери, Хай-Стой и Баб-Даун. Путник с побережья, пройдя десятка два миль
на север по известковым холмам и пашням и достигнув края одного из этих
обрывов, с изумлением и восторгом созерцает раскинувшуюся у его ног,
словно карта, страну, совсем не похожую на ту, которую он миновал. Позади
него - пологие холмы, поля, залитые солнцем, такие обширные, что пейзаж
кажется ничем не обрамленным; дороги там белы, живые изгороди низки и
ветки их кустов густо переплелись, воздух бесцветен. А здесь, в долине,
мир словно построен по меньшему и более изящному масштабу: поля невелики,
и с высоты окаймляющие их живые изгороди кажутся сеткой из темно-зеленых
нитей, растянутой на светло-зеленой траве. Воздух внизу дремотен и так
густо окрашен лазурью, что средний план, говоря языком художников, также
принимает синеватый оттенок, а дальше, на горизонте, темнеют глубокие
ультрамариновые тона. Пахотной земли мало, и почти везде раскинулась
широкая пышная мантия из травы и деревьев, одевающая более низкие холмы и
долины, замкнутые высокими холмами. Такова долина Блекмур.
Местность эта представляет не только топографический, но и исторический
интерес. В былые времена долина называлась Лесом Белого Оленя, и с ней
связана любопытная легенда, повествующая о том, как в царствование короля
Генриха III неким Томасом де Линдом был убит великолепный белый олень,
которого загнал, но пощадил король, - и наказанием за это был высокий
денежный штраф. В ту пору и до сравнительно недавнего времени здесь были
дремучие леса. И по сей день виднеются еще следы их: склоны долины кое-где
одевает дубняк и сосновые рощи, а на пастбища бросают тень огромные
дуплистые деревья.
Леса исчезли, но сохранились некоторые древние обычаи, родившиеся под
их сенью; многие из них, однако, либо видоизменились, либо существуют в
замаскированной форме. Пляску Майского дня, например, можно было наблюдать
в день, о котором идет речь, под видом клубного праздника, или "клубного
гулянья", как называли его в тех краях.
Обычай этот ревностно соблюдался молодежью Марлота, хотя истинный его
смысл был неведом участникам церемонии. Особенность этого праздника
заключалась не столько в самой процессии и плясках, сколько в том, что в
процессии участвовали одни женщины. В мужских клубах такие празднества
устраивались чаще, хотя и выходили из моды; но природная ли робость
слабого пола или саркастическое отношение родственников-мужчин лишило те
женские клубы, какие еще существовали (если имелись таковые, кроме клуба
марлотского), блеска и веселья. Только клуб в Марлоте еще организовывал
празднества в честь местной Цереры. В течение столетий он устраивал
шествия - еще с тех пор, когда был не клубом, а своеобразным женским
орденом - и продолжает устраивать их и по сей день.
Все участницы процессии были одеты в белые платья - веселый пережиток
далеких дней, когда беззаботность и май были синонимами, - дней,
предшествовавших тому времени, когда привычка заглядывать далеко вперед
стерла яркость эмоций. Сначала, построившись попарно, они обошли вокруг
деревни. Идеал и реальность слегка повздорили, когда солнце осветило
шествие и фигуры четко выделились на фоне зеленых изгородей и домов,
обвитых ползучими растениями, ибо, хотя все участницы процессии одеты были
в белые платья, здесь не было двух одинаковых белых тонов. Иные платья