"Томас Гарди. Тэсс из рода д'Эрбервиллей" - читать интересную книгу автора

сияли снежной белизной, в других проглядывал синеватый оттенок, тон
третьих, облекавших особ постарше (и, быть может, пролежавших сложенными
много лет), казался желтовато-мертвенным, и сшиты они были по моде времен
Георгов.
Однако этих женщин и девушек отличало не только белое платье: каждая из
них несла в правой руке жезл - ивовый прут, с которого была содрана кора,
- а в левой букетик белых цветов. И каждая должна была сама снять кору с
прута и выбрать цветы для букета.
В процессии участвовало несколько женщин средних лет и даже пожилых, -
их серебряные жесткие волосы и морщинистые лица, исхлестанные временем и
невзгодами, странно не вязались с окружающим весельем, вызывая если не
насмешку, то, во всяком случае, - глубокую жалость. В сущности, о каждой
из этих женщин, отягченных заботами и опытом, - о каждой женщине, чьи годы
приближают ее к возрасту, о котором она скажет: "Он не дает мне радости",
можно было бы узнать и рассказать гораздо больше, чем о молодых их
товарках. Но оставим пожилых ради тех, в чьих жилах кровь пульсирует
быстро и жарко.
Молодые девушки были здесь в большинстве, и роскошные их волосы
отливали в лучах солнца золотыми, черными и каштановыми тонами. У одних
были красивые глаза, у других - красивый нос или красивый рот и фигура, но
почти никто из них не обладал всем этим одновременно. Было заметно, что,
выставляя себя напоказ, они нарочно сжимают сурово губы, не умеют нести
голову высоко и не могут стереть с лица смущение, - это были настоящие
деревенские девушки, непривычные к тому, чтобы на них глазели.
Их всех равно пригревало солнце, но у каждой было и свое маленькое
солнышко, в лучах которого грелась душа: какая-нибудь мечта,
привязанность, фантазия или хотя бы туманная, слабая надежда, которая, не
получая пищи, чахла, быть может, но продолжала жить, как живут надежды. И
потому все были беззаботны, а многие веселы.
Они обошли трактир "Чистая капля" и уже сворачивали с большой дороги к
воротам, чтобы выйти на луг, когда одна из женщин воскликнула:
- Господи помилуй! Смотри-ка, Тэсс Дарбейфилд, уж не твой ли это отец
едет домой в карете?!
Услышав это восклицание, одна молоденькая участница процессии повернула
голову. Это была красивая девушка, быть может, не более красивая, чем
некоторые другие, но подвижный алый рот и большие невинные глаза
подчеркивали ее миловидность. Волосы она украсила красной лентой и среди
женщин, одетых в белое, была единственной, которая могла похвастаться
таким ярким украшением. Оглянувшись, она увидела, что Дарбейфилд едет по
дороге в фаэтоне, принадлежащем "Чистой капле", которым правит кудрявая
мускулистая девица с засученными выше локтя рукавами. Девица эта была
веселой служанкой трактира и, исполняя свою роль фактотума, превращалась
иногда в конюха и грума. Дарбейфилд, откинувшись на спинку сиденья и
блаженно закрыв глаза, помахивал рукой и медленно тянул речитативом:
- У - меня - в Кингсбире - есть - большой - семейный - склеп - и -
рыцари - предки - лежат - там - в свинцовых - гробах!
Члены клуба захихикали - все, кроме Тэсс, которую, казалось, в жар
бросило оттого, что ее отец служит предметом насмешек.
- Он устал, вот и все, - поспешно сказала она, - и договорился, что его
подвезут, потому что наша лошадь должна сегодня отдыхать.