"Николай Гарин. Оула " - читать интересную книгу автора

сталкиваться ежедневно. Да он особенно-то и не приглядывался. Зачем?! Есть
Партия, Органы, им виднее.

И вот он здесь, в этих таинственных подвалах.

Последняя ступенька. Теперь площадка и железная, массивная дверь.

На вид тяжелая она легко и будто охотно распахнулась без малейшего
скрипа. Под ногами мягко. Весь пол в мелких, чуть влажных опилках. Степану
еще на лестнице, едва он сделал первые шаги, показалось, что его ведут в
столярную мастерскую, поскольку ноздри защекотал этот запах опилок и еще
чего-то острого и кисловатого, вроде казеинового клея. Везде горели
электрические лампочки. Еще одна дверь, точно такая же. Сопровождающий,
что-то бормоча, распахнул ее, и Степану, едва он переступил порог, в глаза
ударил сноп яркого света. Свет был настолько силен, что пришлось зажмуриться
и остановиться прямо в дверях. Его подхватили под руки и провели еще
несколько шагов по направлению к свету.

- Присаживайтесь, гражданин, - голос мягкий, чуточку уставший, но
абсолютно бесстрастный. Степан пошарил рукой и сел, нащупав табурет,
намертво прикрученный к полу. - Ну-с, имя, фамилия, год рождения...

Степан ничего не видел. Свет въедался в глаза, мозги, через одежду в
тело, выворачивал наизнанку. "Ничего, ничего, сейчас пообвыкну", - крепился
Степан. В углу захлопала одиночными выстрелами печатная машинка. Теперь к
запаху опилок добавился запах горячего стекла и металла, oдeкoлона, мочи
и... чего-то еще знакомого.... "А это-то откуда!?" - подумал Степан.

- ...Где служил?

"Служил, - камнем упало у Степана внутри. - Все, отслужил, а может и
отжил. Что же это такое? За что!? Да что это я, как гриб в лукошке?" Степан
заерзал, силясь вставить слово, вернее спросить: за что его арестовали и
привели сюда. Но мягкий, хрипловатый голос словно вжимал его в табурет своей
властностью и безликостью диктора радио. "Ладно, - думал Степан, - все равно
сам спросит, а мое дело ответить".

Но главных вопросов не последовало. Судя по голосу, который доносился
то с одной стороны, то с другой, то сзади, "хозяин подвала"" бесшумно
расхаживал. Он говорил. Говорил медленно, весомо, смакуя слова, играя
голосом. Степану казалось, что все, о чем говорит "хозяин" к его делу никак
не относится, будто он на политзанятиях, где ему втолковывают о
международном положении, о трудностях молодой страны, о тяготах военной
жизни, о солдатском долге, о бдительности, о том, что страну как мухи
облепили всевозможные лазутчики и вредители. Голос напомнил ему о громких
последних разоблачениях на самом верху власти. И так далее, и тому подобное.

Едва задержанный Степан Филиппов показался в дверях, майор включил
сильную лампу с отражателем. Он где-то слышал о таком приеме и теперь
постоянно этим пользовался. Приготовился. Нет ни к допросу, а что собственно