"Джулиана Гарнет. Леди и горец " - читать интересную книгу автора

- Ты говорила о том, чего не станешь делать. Остается выяснить, на что
ты готова, чтобы остаться с ребенком.
Он явно насмехался над ней, хотел показать, что в этих стенах любые ее
требования ничего не стоят. Однако она восприняла его слова совершенно
серьезно.
- Я готова на все, чего бы от меня ни потребовали.
- Неужели на все? - Роб удивленно выгнул бровь. Нет, эта леди отнюдь не
умна, коль скоро выдает такие авансы. Он ухмыльнулся. - Как ты понимаешь,
леди Линдсей, эти твои слова можно толковать по-разному.
- Толкуй, как тебе заблагорассудится.
Роб перестал улыбаться и внимательно посмотрел на женщину. От нее
исходил тонкий аромат, которого он прежде не замечал. Он находился от нее
так близко, что рассмотрел золотистые вкрапления в радужной оболочке ее
изумрудных глаз. Завороженный кошачьим взглядом этой женщины, Роб сам не
заметил, как протянул к ней руку и коснулся ее золотистых, цвета пшеничных
колосьев волос, которые оказались мягче, нежели он ожидал. Сжав золотистую
прядку в кулаке, он медленно опустил руку. Шелковистые волосы заскользили у
него в ладони; это нежное прикосновение ласкало кожу и зажигало огонь в
крови. Она молча смотрела на него снизу вверх. Видно было, что ее снедало
беспокойство, об этом свидетельствовало частое биение пульса у нее на шее.
Полыхавшее в жаровне пламя бросало неяркие отсветы на ее черты, окрашивая в
золотистые и алые тона высокие скулы, горделивые арки бровей и мраморный,
без единой морщинки лоб. Глядя на ее выступающие скулы и несколько запавшие
щеки, Роб подумал, что светловолосая леди из замка Каддел не только
глуповата, но еще и костлява. Когда он положил руки на ее хрупкие плечи, она
попыталась было запротестовать, но Роб, желая подавить протест в зародыше,
бросил:
- Ну вот, ты уже готова стенать и жаловаться на судьбу, а между тем я
только хочу проверить искренность твоих намерений.
Роб приподнял ее лицо, прикоснулся губами к ее трепещущим губам.
Поцелуй опалил его, а копившееся у него внутри возбуждение стало нарастать и
требовать выхода. Как хорошо она пахнет, подумал он, как нагретая солнцем
весенняя луговая трава... Робу показалось, что вдова тоже возбуждена. По ее
телу пробежала дрожь. Но когда он, обхватив женщину за плечи, попытался
привлечь ее к себе, она инстинктивно уперлась ему в грудь кулачками, словно
опасаясь, что он может сокрушить ее оборону и низвергнуть в пучины
сладострастия. Но это продолжалось всего мгновение. Неожиданно, будто что-то
для себя решив, она опустила руки, перестала сопротивляться и стала на
удивление покорной, мягкой и податливой. Охватившее Роба возбуждение все
росло; одновременно нарастало напряжение, возникшее внизу живота. Черт бы
побрал эту ее нарочитую покорность, подумал Роб, вглядываясь в ее черты.
Страсть, которая, как казалось Робу, завладела всем ее существом, неожиданно
отступила. Женщина опустила опушенные длинными каштановыми ресницами веки, и
дыхание ее выровнялось, будто она унеслась мыслями в далекую заоблачную
страну, где нет ни пламенных страстей, ни греховных мыслей, ни снедавших
душу печалей. Роб знал, что ему, пока он еще не потерял над собой контроль,
следует выпустить женщину из объятий. Однако его сознание, вернее, та его
часть, которая ведала мужским началом, подхлестнутым немалым количеством
выпитого виски, всячески этому противилось. И неудивительно: Роб в течение
многих недель - да что там недель, месяцев! - спал один, обрекая себя на