"Гайто Газданов. Пробуждение" - читать интересную книгу автора

цели, было смыслом нашего существования. Но вот цель достигнута. Что дальше?
Это именно то, что произошло с тобой. Но с тобой случилось еще одно - ты, в
сущности, сделал все, чтобы помочь женщине, которую ты не знаешь и которую
никогда не знал. Ты знал это несчастное существо, это бедное животное,
которое называл Мари. Ты сделал для этой Мари все, что мог, - и ты добился
того, что она, эта женщина, в которой за последнее время был смысл твоей
жизни, перестала существовать.
- Да это так и есть, - сказал Пьер, - я это понимаю. Но я не мог
поступить иначе, и я искренне рад тому, что случилось. Я только не знаю, как
действовать теперь.
- Ну, - сказал Франсуа, - ты же сам сказал, что тут у тебя так же нет
свободы выбора, как не было до сих пор. Ты говоришь, что она стала
совершенно нормальной?
- Я в этом убедился, когда позвонил ей по телефону.
- Я не знаю, - сказал Франсуа, - значит ли это, что она вспомнит то,
что было раньше в ее жизни. Но это, конечно, может случиться. И может быть,
опять-таки в этом случае ты останешься ее хорошим знакомым.
- Нет, тогда я ей буду не нужен. Ты знаешь, я сейчас чувствую
необъяснимую душевную усталость. Ты думаешь, может быть, это и есть
результат достижения цели? Тогда, по-твоему, выходит, что достижение цели
несет в себе всегда, с самого начала, нечто разрушительное, так сказать,
свою собственную смерть. Что же тогда делать дальше?
- Если у тебя еще есть силы, то поставить себе другую цель, - сказал
Франсуа, поднимаясь. - Или делать, как советуют англичане: wait and see
{Подождать и посмотреть, выждать (англ.).}.

----------

Когда в этот вечер Пьер вернулся домой, приготовил ужин и он и Мари
сели за стол, он смотрел на нее с упорным вниманием и не переставал
удивляться. Он успел привыкнуть к мысли, что по-настоящему он никогда не
знал ее лица, потому что до сих пор оно было искажено пустыми, светлыми
глазами. Но то, что удивляло его теперь, это было выражение неподвижного
спокойствия в лице Мари, которое, как он думал, не могло отражать того, что
должно было происходить в ее душе. Правда, она не могла еще понять всего
значения того, что с ней произошло, и, может быть, некий инстинкт
самосохранения предохранял ее от этого; если бы она поняла сразу все, ее еще
хрупкое сознание могло бы и не выдержать такого потрясения. Но так или иначе
на ее лице было выражение безмятежного покоя, - как будто все было решено
раз и навсегда, как будто это решение было именно таким, как нужно, и
никаких оснований для волнений не было.
Он говорил с ней за ужином о самых обыденных вещах. Она ему коротко
отвечала. Потом сказала, что ей опять хочется спать, и ушла в свою комнату.
Пьер остался один. Он начал читать вечернюю газету, которую принес с собой,
и никогда содержание известий и статей, которые были в ней напечатаны, не
казались ему столь незначительны и неинтересны.
Он сел в кресло и закрыл глаза. До него смутно доносился стихающий в
этот час шум улицы. Как многие люди, привыкшие к одиночеству, он думал
вслух. Но он давно уже-с тех пор, как в его квартире жила Мари, - привык
говорить шепотом, чтобы ее не разбудить, если она спала, или не