"Гайто Газданов. Эвелина и ее друзья" - читать интересную книгу автора

- Кто там? Это ты?
Эвелина! Я меньше всего ожидал ее появления здесь - как встречи с
Мервилем на юге. Я давно и хорошо знал Эвелину, так же, как ее знали Мервиль
и еще двое наших университетских товарищей, Андрей и Артур, входившие в наш
своеобразный и нерасторжимый союз, которого нельзя было бы себе представить
без нее. Она была хороша собой, у нее были черные волосы и синие холодные
глаза, она была несомненно умна, очаровательна и, когда она этого хотела,
неотразима; но я не мог себе представить более абсурдного и вздорного
существования, чем то, которое она вела. Она была наполовину испанка,
наполовину голландка. Ее отец был богатым человеком, владельцем каких-то
плантаций в Южной Америке, где он жил почти безвыездно, посылая своей дочери
в Европу довольно крупные деньги, которых ей никогда не хватало. Время от
времени он терял терпение, переставал отвечать на ее письма, приток денег
прекращался, и Эвелина оставалась без копейки. Тогда она переезжала к
Мервилю или ко мне, и ее пребывание у нас продолжалось ровно столько
времени, сколько проходило до того дня, когда ее отец возобновлял свои
денежные переводы. Затем снова начинались те нелепые события, которые
составляли ее жизнь. Она была артисткой, балериной, журналисткой,
переводчицей, - и каждый очередной эпизод ее существования кончался какой-то
невероятной путаницей, в которой никто ничего не понимал и в которой все
оказывались пострадавшими в той или иной степени, - все, кроме Эвелины. У
нее были бурные увлечения, часто казавшиеся нам непонятными, которые
кончались так же внезапно, как начинались. Когда она к нам возвращалась, то
через некоторое время оказывалось, что мы все были вовлечены в то, что с ней
происходило, и каждому из нас приходилось чем-то для нее жертвовать, -
Мервилю деньгами и своим спокойствием, мне - тем, что в моей собственной
квартире я переставал себя чувствовать дома, так как всюду была Эвелина - в
спальне, в ванной в столовой; в моем шкафу висели ее платья, на моем кресле
оказывалась ее сумка, в ящиках моего письменного стола ее браслеты, серьги,
ожерелья и кольца. Когда она была с нами, все мы, помимо нашего желания,
были втянуты в какое-то стремительное движение, и это продолжалось до тех
пор, пока она не исчезала опять, - и после этого все медленно начинало
приходить в порядок.
- Ее несчастье в том, - сказал мне однажды Мервиль, - что много лет
тому назад она взяла какой-то неудержимый разгон и никак не может
остановиться.
Что ей было бы нужно - это задержаться и задуматься о том, какой смысл
имеет это хаотическое и беспорядочное движение ее жизни. - Ее несчастье и
наше несчастье, не забывай этого. - Такова, по-видимому, наша судьба. -
сказал он. - Ты видишь возможность это изменить?
- Увы, нет, - ответил я - Я не знаю почему, но я твердо убежден, что
этой возможности у нас нет.
Я знал в течение сравнительно короткого времени ее близость - и этого
нельзя было забыть, глубины ее чувства, непередаваемых интонаций ее голоса,
выражения ее глаз, душевной теплоты, мгновенного понимания каждого
эмоционального движения, всего, что ее делало не похожей на других. И потом,
без того, чтобы этому предшествовали размолвка или охлаждение, все это
прекратилось, и на следующий день Эвелина вновь возникла в своем обычном
облике - холодные ее глаза, такое впечатление, что между ней и мной никогда
ничего не было, стремительность ее решений и поступков и, наконец, ее