"Гайто Газданов. Эвелина и ее друзья" - читать интересную книгу автора

- Ты мне разрешаешь вернуться завтра?
- Только не очень рано утром, хорошо?
Я ночевал у Мервиля. Когда я вернулся домой на следующий день, в
квартире был необыкновенный беспорядок. Но Эвелины не было. Она оставила
записку:
"Мой дорогой, я уезжаю. Я не могу тебе рассказать в двух словах, что
произошло. Во всяком случае, я исчезаю - как ты выражаешься - надолго, может
быть, навсегда. И если ты вспомнишь обо мне, подумай о том, что я впервые в
жизни по-настоящему счастлива".
Я потратил два дня, чтобы вновь сделать мою квартиру такой, какой она
была до появления Эвелины. Я стирал с зеркал следы губной помады, которую
она почему-то пробовала именно таким образом, и следы пудры с моих книг. В
ящике моего письменного стола я нашел чулок, который она там забыла. Мне
пришлось купить новый гребешок, потому что мой, она сломала, расчесывая свои
густые волосы. Умывальник и ванна были опять забиты мокрой ватой, которую
она употребляла в неумеренном количестве и в самых разных обстоятельствах.
Она даже ничем не прикрыла постель, на которой провела ночь, оставив ее
совершенно всклокоченной.
Мне понадобилось время, чтобы окончательно прийти в себя и медленными,
постепенными усилиями восстановить то состояние, в котором я находился до
тех пор, пока не увидел Эвелину. И я думал, что идея отрицательного счастья,
- устранение бедствия, - заключает в себе такое богатство содержания,
которого раньше я не мог себе представить.
И я вновь вернулся к той блаженной пустоте, о которой мы говорили с
Мервилем на берегу Средиземного моря. После напряженной многомесячной
работы, предшествовавшей моему отъезду на юг, мне было необходимо, - так, по
крайней мере, мне казалось, - отсутствие какого бы то ни было усилия. Но
совершенной пустоты все-таки не могло быть. Время от времени в моей памяти
вставали те или иные образы или события, безмолвно возникавшие передо мной в
далеком пространстве, - события, образы, некоторые движения, некоторые
слова, некоторые интонации, имевшие когда-то значение и потерявшие его
теперь. Как это говорил Мервиль? "Исчезновение того лирического мира..." И я
вдруг вспомнил, как он рассказывал мне вечером, на юге, накануне своего
отъезда в Париж, то, что с ним случилось в поезде и чего он, по его словам,
не мог забыть. В тот вечер я слушал его невнимательно и думал о чем-то
другом; к тому же история, которую он рассказывал, была как будто списана из
какого-нибудь фривольного журнала и то, что с ним произошло, было совершенно
не похоже на него. В спальном вагоне он познакомился с миловидной, скромно
одетой дамой. Разговор с ней кончился так, как это обыкновенно происходит в
фарсах, к которым он питал такое непреодолимое отвращение, которое я всецело
разделял.
- Так все это могло казаться, - сказал он мне, - но это было что-то
совсем другое.
Он говорил об этом с необыкновенным волнением. Он сказал, что никогда в
жизни он не знал ничего похожего на это, не потому, что эта женщина
оказалась замечательнее других, а оттого, что он испытал ощущение
трагического восторга, которого не знал до этого.
- Почему трагического?
- Я не могу тебе этого объяснить, - сказал он. - Что могло бы быть,
казалось бы, подлее и вульгарнее такого дорожного приключения? Но клянусь