"Фридрих Гегель. Эстетика т.4" - читать интересную книгу автора

У каждого народа были свои, присущие ему предметы фантазии, свои боги,
ангелы, дьяволы, святые, жившие в народном предании. Их историю и подвиги
кормилица рассказывает детям, привлекая их к себе впечатлением, оказываемым
на воображение, и этим увековечивая эти рассказы. Помимо этих созданий
фантазии в памяти большинства народов, особенно свободных народов, живут
древние герои их отечественной истории, основатели или освободители
государства, более того - богатыри тех времен, когда народ еще не
объединился в государство под сенью гражданских законов. Эти герои живут не
только в фантазии своих народов; деяния их, воспоминания об их подвигах
связаны с общественными празднествами, национальными играми, со многими
внутренними чертами или внешними особенностями государства, с хорошо
известными домами и местностями, с общественными храмами и другими
памятниками. Такая народная фантазия присуща была египтянам, иудеям, грекам,
римлянам, каждому народу, сохранившему свою особую религию и устройство
жизни или же отчасти получившему свою культуру из рук иных наций, но целиком
освоившему ее. И у древних германцев, кельтов,: скандинавов была своя
Валгалла, населенная их богами, их героями, жившими в их песнопениях,
вдохновлявшими их своими подвигами в битвах или же наполнявшими их великими
помыслами на пиршествах. И у них были свои священные рощи, где эти божества
становились более близкими им.

С приходом христианства опустела Валгалла, были вырублены священные
рощи, а фантазия народа была вырвана с корнем как позорное суеверие, как
дьявольская отрава. Вместо нее нам была дана фантазия народа, климат,
законодательство, культура, цели которого чужды нам, история которого никак
не связана с нами. В воображении нашего народа живет Давид, Соло-

18

мои, герои же отечества дремлют в ученых книгах историков, для которых
Александр или Цезарь представляют такой же интерес, как и история Карла
Великого или Фридриха Барбароссы. Да и если не считать Лютера у
протестантов, кем могли бы быть наши герои, коль скоро мы никогда еще не
были нацией? Кто мог бы стать нашим Тесеем - основателем государства, его
законодателем? Где наши Гармонии и Аристогитоны, освободители страны, кому
могли бы петь мы наши сколии? Войны, пожравшие миллионы немцев, велись из
честолюбия, ради независимости князей, нация же была только орудием, и,
борясь яростно и с ожесточением, она в конце концов могла 'бы сказать:
зачем? что мы выиграли? Реформация, кровопролитное утверждение права своего
на реформацию - одно из немногих событий, в котором приняла участие нация з
известной своей доле, и участие это не таяло по мере того, как охладевало
воображение, как это было с участием в крестовых походах, но в нем
оставалось живым чувство неотъемлемого права следовать в религиозных мнениях
своему собственному убеждению, завоеванному или сохраненному самим собою.
Но, не говоря о принятом в некоторых протестантских церквах ежегодном чтении
"Аугсбургского вероисповедания", что обычно навевает тоску на слушателей, -
какой праздник славит память этого события? Кажется даже, что власть
предержащие в церкви и государстве с радостью увидели бы, что память о том,
как чувствовали наши предки это свое право, как тысячи рисковали своей