"Николай Эдуардович Гейнце. Скудные дни Великого Новгорода (Повесть) " - читать интересную книгу автора

правильных чертах лица было более женственности. Глаза у Максима
Григорьевича были светло-карие, с честным, почти детски невинным взглядом.
Он совершенно не казался сыном своего отца, с отталкивающей
наружностью которого мы тоже уже познакомили читателя, он был весь в мать,
забитую, болезненную, преждевременно состарившуюся женщину, с кротким
выражением худенького, сморщенного лица, в чертах которого сохранились
следы былой красоты.
Он был любимцем не только матери и сестер - их у него было две, - но
и всей дворни. Любил его и отец, на него возлагал он все свои самолюбивые
надежды на продолжение рода Скуратовых, не нынче-завтра бояр.
Мечта о боярстве не оставляла Малюту.
Сан боярский был издавна высокою степенью в государстве. Григорий
Лукьянович был честолюбив и страстно добивался его, но Иоанн не возводил
своего любимца в эту степень, как бы уважая древний обычай и не считая его
достойным носить этот верховный сан.
Получение боярства было, таким образом, заветной, но пока
недостижимою мечтой Малюты Скуратова.
Царь тоже любил Максима, часто по-детски дававшего прямые ответы, и
жаловал его по-царски.
Семен Иванович тоже был любимец царя, но этим он был обязан не
родству между опричниками, а своим личным качествам.
Карасев был сиротою и служил за Рязанью в Зашатском осторожке, когда
в Переяславль явился московский воевода за сбором опричников.
Жизнь и служба в острожках, как именовались крепостцы того времени,
окруженные рвом и валом и служившие оплотом против нашествия кочующих орд,
были тяжелы и скучны, и Карасев, не долго думая, записался в опричники,
чтобы только попасть в Москву, хорошенько и не зная род и обязанности этой
кровавой службы.
Узнавши ближе своих товарищей, он, по своей честной и прямой натуре,
отшатнулся от них и сблизился с Максимом Скуратовым, тоже отдалявшимся от
своих буйных и неразборчивых в средствах к достижению желаний товарищей.
Сближение между сынов любимца государя и простым опричником-ратником
произошло, впрочем, после случайного повышения последнего по службе и
назначения его в царские стремянные.
Случилось это повышение следующим образом.
Семен Карасев отличался необычайной смелостью и отвагой и страстью к
охоте за дикими зверями.
Царь тоже любил охоту и звериные потехи, для которых около главного
царского крыльца было даже отведено место, огороженное надолбами и
обтянутое канатом.
На крыльцо выносилось кресло для царя и начиналась потешная травля,
для которой зачастую брали медведей от вожаков, в то время сотнями
водивших ученых медведей по городам и селам.
Травили зверей между собой; но раз донесли царю, что опричник Семен
Карась вызывается один потешиться со зверями.
Царь, соскучившись однообразием слободских удовольствий, радостно
ухватился за эту мысль, и назначил новую потеху на Покров.
Это было в начале сентября 1566 года.
Праздник Покрова удался в этот год на славу. Лето и осень в том году
были замечательно теплы, и легкая прохолодь в воздухе к полудню стала