"Мишель Гельдлин. Ветер умирает в полдень [D]" - читать интересную книгу автора

красных огоньков, похожих на елочные украшения, которые мелькают перед
ним, постепенно увеличиваясь в размерах. Но вместо того, чтобы обогнать
ревущую махину, он зачем-то тащится за ней, словно забывает о дороге.
Забывает, что его ждет незнакомый город, новая работа, шахта Рок-Ривера.
Он вовремя очнулся и затормозил, когда машину занесло на скользкой
дороге; правые огни грузовика мигают. Грузовик замедляет скорость. Уоррен
видит красно-голубую неоновую вывеску, кажется, парящую в матовой белизне
зимнего дня: "Красная пустыня" - красными буквами и ниже - "Кафе". Пора,
пожалуй, перекусить. Взгляд на датчик: заправиться тоже не помешает.
Бензоколонки встречаются в пустыне редко, одна на сорок - пятьдесят миль.
Он мягко ставит машину на насыпной площадке, вокруг лежит грязный,
затоптанный снег. Поворачивает ключ зажигания, расправляет окоченевшие
руки и шагает в холодный туман.
Кафе - невзрачная хибара. Облупившаяся надпись "Сдаются комнаты"
выдает несбывшиеся амбиции владельца. Он мечтал открыть здесь гостиницу.
Сохранилась недостроенная стена из деревянных реек и битумированного
картона, да еще остов автомобиля. Бродячая собака обнюхивает мусор у
двери, обитой кусками жести.
Дэвид закуривает сигарету и входит.
В темном зале с низким потолком он замечает трех человек. Тут всего
один стол и шесть стульев. Старик из-за стойки в форме буквы "Г" бурчит
что-то, похожее на приветствие. Один из посетителей, мексиканец, что-то
рассказывает соседу по столу, водителю грузовика, маленькому белобрысому
крепышу в кожаной куртке.
После унылой дороги и ненастья это жалкое кафе кажется Дэвиду уютным.
Краснеет натопленная печка. Он снимает пальто, берет картонный стаканчик и
наполняет его из стеклянного кофейника, стоящего на горячей плите.
За все время пути он не заметил ни одного столба электролинии. Позади
кафе гудит автономный генератор. Скудный свет двух лампочек временами еще
больше тускнеет.
Дэвид выпивает отвратительное на вкус, но обжигающе горячее варево.
Оно кажется ему превосходным. Дэвид голоден. И, поймав взгляд хозяина,
спрашивает:
- У вас можно поесть? Старик кивает на холодильник:
- Возьми сам, сынок.
Его голос звучит невнятно из-за табачной жвачки, которая оттопыривает
щеку.
Несколько черствых сандвичей, гамбургеры. Дэвид выбирает "хот дог" и
раскладывает хлеб и сосиску на плитке, чтобы подогреть.
Белобрысый шофер не слушает болтовню мексиканца. Глядя в пустоту, он
жует резинку и время от времени отхлебывает пиво из жестяной банки.
Хозяин в вязаной кофте и домашних туфлях замер с безучастным видом,
облокотившись на мойку для посуды. Ему уже некуда спешить, и автострада
больше никуда его не манит.
Дэвид наполняет второй стаканчик кофе и кладет перед стариком монету
в полдоллара. Ожидая, пока согреется "хот дог", он снова закуривает.
Мексиканец поворачивается к Дэвиду, с неожиданным проворством выуживает
сигарету из предложенной ему пачки, глубоко затягивается и разглядывает
незнакомца. Хороший костюм Уоррена, лишь немного помятый, разительно
отличается от его собственного нелепого наряда. Мексиканец переводит живой