"Вильгельм Генацино. Женщина, квартира, роман " - читать интересную книгу автора

схватил микрофон и рассказал несколько сальных анекдотов, подкрепляя их
соответствующими звуками. В мгновение ока он перетянул публику на свою
сторону. А позади него декоратор молча манипулировал с шезлонгом, но на него
никто не обращал внимания. Нет, это не совсем так. Публика сгоняла его со
сцены, хлопая в ладоши. Чудовищный провал достиг своего апогея. Я никогда
еще не видел такого откровенного конфуза (и загадочного для меня согласия с
ним). Я все больше крутил головой, потому что ничего не понимал. В зале
царило уныние, охватившее всех и одновременно отвергаемое всеми. А самое
ужасное было в том, что декоратор не уходил со сцены. Он продолжал вяло
демонстрировать остатки своей мечты о другой жизни в амплуа юмориста и
певца. И только объявление следующего участника привело к тому, что он как
вкопанный застыл на месте. Очередной певец уже поднимался справа на сцену.
Уходя, конферансье схватил юмориста за плечо и стащил его вниз. На сей раз
он повиновался без всякого сопротивления. Рядом с собой я услышал учащенное
дыхание Линды. Она курила и запихивала сгоревшие спички назад в коробок.
Время от времени она вытаскивала их оттуда и забавлялась ими. Кончики ее
пальцев немного почернели, но ей, похоже, это даже нравилось. Я рассматривал
складки на блузке Линды и думал: так ведь нельзя, только сидеть и
разглядывать складки на ее блузке.
______________
* На наших экранах шли комедии с участием Лизелотты Пульвер
"Привидения замка Шпессарт" (1960) и "Прекрасные времена в Шпессарте" (1967)

- Вы останетесь до конца? - спросила меня Линда тихо.
- Я вообще-то никогда не смываюсь раньше времени, - ответил я.
- Почему?
- Как-то не решаюсь, - сознался я.
- Так ведь уже через полчаса ясно, что будет дальше, - сказала Линда.
- Меня приковывает к месту убожество этой акции, - попытался я
объяснить.
- Это у вас скоро пройдет.
- То есть как?
- Глупость станет еще назойливее и ординарнее? - сказала Линда, -
только и всего.
Я не нашелся что ответить. Певца, уже стоявшего на сцене, звали Макс
Бюссинг. Сорока семи лет, по специальности - штукатур. Он запел в манере
Ханса Альберса шлягер "Auf der Reeperbahn nachts um halb drei" ("На
Реепербан ночью..."). Его исполнение не отличалось большим искусством, но и
не было самым плохим. Мы с Линдой откинулись назад и слушали пение. Двое из
наших коллег уже исчезли. Публика частично перетекла в ресторан или бар.
Похоже, на поклонника Ханса Альберса большого впечатления это не
производило. Он пел себе дальше, обрушивая на публику стенания и тоску. Жюри
выставило ему общую оценку 2,5 балла.
- А вы уйдете раньше? - спросил я Линду.
- Да.
- Когда?
- Вечера здесь обычно протекают по одному сценарию, - сказала Линда, -
примерно через четверть часа подадут дорогой ужин. Если вы примете в нем
участие, то дирекция будет ожидать от вас, что вы останетесь до конца.
- Ах, вот как, - удивился я.