"Вильгельм Генацино. Зонтик на этот день" - читать интересную книгу автора

так что поверхность воды совсем спокойная. Очень скоро легкий ветер надувает
оба паруса игрушечного кораблика, и он медленно начинает скользить по кругу.
Я присаживаюсь на край фонтана в том месте, где, по моим предположениям,
должен причалить парусник. Если кораблик не угодит под струю и ветер не
уляжется, он через несколько минут пересечет акваторию. Мальчик медленно
обходит фонтан, не выпуская парусник из виду. На молодых девиц,
расположившихся у фонтана, он не обращает внимания. Для них он тоже не
представляет ни малейшего интереса. Я не свожу глаз с игрушечного суденышка,
как будто от него зависит моя судьба. Ветер доносит до меня обрывки
разговора болтающих без умолку подружек. "По ночам, - говорит левая
девица, - по ночам... я часто спрашиваю себя... Когда не могу заснуть..."
Больше я ничего не слышу. В этот момент парусник благополучно причаливает
там, где я его ждал. Мальчик наклоняется за ним, радостно выуживает его из
воды и уносит, крепко зажав под мышкой, как живое существо, как маленькую
зверушку, которую он никогда и ни за что никому не отдаст.
Со стороны Гренадирштрасе появляется Сюзанна Блойлер. Хоть бы она меня
не заметила! Мы знакомы с детских лет и до сих пор встречаемся чуть ли не
каждую неделю. Я уже давно не знаю, что мне ей говорить. Когда-то у нас с
ней был роман, развалившийся из-за какой-то ерунды. Теперь Сюзанна работает
администратором в крупной адвокатской конторе. Работа ей не нравится, но
ничего лучшего пока не находится. Вообще-то Сюзанна считает себя актрисой, и
ей бы хотелось, чтобы ее по-прежнему называли Маргарита Мендоза. В юности
она действительно училась в Театральном институте и даже выступала в
каких-то мелких театрах. Но с тех пор прошло уже лет двадцать пять. Лично я
ни разу не видел Сюзанну на сцене. Поэтому не могу судить, какая она актриса
или какой она была актрисой - хорошей, плохой, посредственной или просто
неудачливой. Я не могу называть ее Маргаритой Мендоза, потому что это будет
напоминать ей о несостоявшейся артистической карьере. Впрочем, называть ее
Сюзанной Блойлер я тоже не могу, потому что ее настоящее имя будет
напоминать ей о разбившихся девичьих грезах. На самом деле все гораздо
сложнее. Боюсь, в глубине души она считает большой несправедливостью то, что
с ней произошло. О "театральных кругах" она говорит с великим презрением и
вдобавок так, словно на свете существует множество людей, которые помнят ее
блестящие выступления и только о том и мечтают, чтобы снова увидеть ее на
сцене. Сейчас Сюзанна, вероятно, направляется в свою контору. Она идет, не
глядя по сторонам, - наверное, повторяет про себя текст какой-нибудь роли,
забыв о том, что он ей уже никогда не пригодится. В небе над головой я
обнаруживаю планер. Белой птицей бесшумно и медленно он скользит в синеве,
описывая большие круги. В моем лице Сюзанна Блойлер имеет того, кто может
поручиться за чистоту ее помыслов и искренность намерений, потому что именно
мне однажды, когда нам было по двенадцать лет и мы катались на санках (я
сидел сзади), она призналась, что обязательно станет актрисой, только
актрисой и никем другим. Во время такого катания на санках я впервые
прикоснулся к девичьей груди. Долгое время я и думать не думал, что там,
спереди, есть какая-то грудь. Просто я всегда сидел позади Сюзанны, крепко
обхватив ее руками. Сюзанна тоже не обращала внимания на то, что мои руки
лежат у нее на груди. Но когда ей исполнилось тринадцать, она вдруг
расцепила мои пальцы и засмеялась. Я тоже рассмеялся, и только благодаря
этому общему смеху до нас дошло, что существует грудь, и существуют руки, и
какой-то неведомый страх, который отдалил нас друг от друга, во всяком