"Эргали Эргалиевич Гер. Сказки по телефону, или Дар слова " - читать интересную книгу автора

подозревая подкоп, зато продали дружественному банку роскошную сеть
областных фильмотек, поставив на необременительные киоски, и попытались
сэкономить на новой копировальной линии, едва не загремев под штрафные
санкции размером с трехэтажную виллу в Ницце. Дымшиц, стиснув зубы, спасал
корабль, попутно пытаясь забиться в щель между партнерами и что надо -
углубить, а что надо - расширить, но ушлый комсостав держался спаянно и
давил на него всей массой голосующих акций; под этим гнетом бывший
заслуженный видеопират СССР чувствовал себя обыкновенным наемным служащим,
несчастным благородным капером, вынужденным пиратствовать по воле верховного
сюзерена.
Такие проблемы, если верить бухгалтерским пересудам, одолевали Дымшица,
но Анжелка о них, разумеется, не стала распространяться, просто спросила:
- Почему бы тебе не спрыгнуть прямо сейчас, пока не заржавел
окончательно?
- Это мой корабль, Анжелка, - объяснил Дымшиц. - Вот такое у меня
ощущение: есть экипаж, судовладельцы, а есть капитан. Не белка в колесе, а
нормальный капитан дальнего плавания. И если что, я покину корабль
последним.
- Не знаю, - подумав, сказала Анжелка. - Кораблей много, а жизнь одна.
- Не так уж много. Ровно столько, сколько капитанов, один в один.
- Не знаю, - повторила Анжелка с сомнением; Дымшиц улыбнулся в ответ,
но не весело, а скорее галантно.
Потом они катались по ночной Москве, и Анжелка впервые своими глазами
увидела стаи проституток по правой стороне Тверской, если ехать к Кремлю;
девицы с энтузиазмом реагировали на "мерседес", разворачиваясь в цепь вдоль
проезжей части, а Дымшиц ехал нарочно медленно, показывая Анжелке заповедник
центровой фауны, и она с сосущим под ложечкой неправедным интересом
разглядывала своих задолбанных жизнью сверстниц. Сделали круг почета вокруг
Кремля, сиявшего нарядной елкой посередине ночной страны, потом покатили на
Лихоборы. Со светофоров "мерседес" самозабвенно улетал в ночь, забывая об
остальных машинах, на поворотах вжимался в землю всеми четырьмя шинами, чуть
не брюхом, при этом в салоне было тихо, покойно, зыбко, как в теплой ванне.
Анжелка, притопленная в мягком кожаном кресле, распластанная, летела по
Нижней Масловке, по сплошной Тимирязевской улице, ощущая чувственное,
физическое удовольствие от аттракциона быстрой езды; хотелось целиком
отдаться полету, езде, могучей машине, удивительно приятному ощущению
добротного дорогого комфорта.
- Скажи маме, что ты всерьез готова заняться обустройством вашей жизни,
не повышая голоса, инструктировал Тимофей Михайлович. - Я знаю, она давно
собиралась купить приличную квартиру, а то и две, и про дачу говорила, что
никак не доходят руки обзавестись дачей. Скажи, что сама присмотришь
квартиры, согласуешь выбор, займешься ремонтом, оформлением и так далее -
короче, предъяви готовый бизнес-план помощницы по быту. И никуда мама не
денется, вот увидишь. А как к этому приступать, я тебе потом расскажу. Идет?
Анжелка кивнула.
- А можно прямо? - спросила она перед поворотом, огибающим
Тимирязевский парк; Дымшиц, проверившись, въехал в распахнутые настежь
ворота, выключил скорости и, несколько подрастеряв дар речи, с
преувеличенным вниманием озирался по сторонам. Не было никого. Машина, с
хрустом приминая мерзлый мартовский снег, катилась по темной аллее парка,