"Е.В.Герцман. Музыка Древней Греции и Рима " - читать интересную книгу автора

авлосовый язычок одинарным (как, например, у современного кларнета) или
двойным (как у гобоя). Во всяком случае, совершенно очевидно, что по своему
внешнему виду и уст-ройству простейший авлос приближался к кларнету: у обоих
инстру-ментов имеется мундштук и трость.
Однако существует давнее и глубокое заблуждение: почти всегда "авлос" и
"тибия" переводят на современные европейские языки как "флейта". Поэтому
если при знакомстве с переводами античных памятников литературы читатель
встречает слово "флейта", то он должен помнить, что в греческом источнике
ведется речь об авлосе а в латинском - о тибии, которые не имели ничего
общего с инстру-| ментом, именуемым сейчас "флейтой".
Каково было звучание авлоса? Прежде чем ответить на вопрос, вспомним
одну легенду.
Аэдона, дочь эфесского царя Пандарея, была женой прослав-ленного воина
Зета, сына Зевса и Антиопы, дочери речного бога Асопа. У Зета был брат -
знаменитый кифарист Амфион. Аэдона испытывала лютую и черную зависть к
Ниобе - жене Амфиона. Случилось так, что Ниоба имела четырнадцать
детей -семь прек-расных девушек и семь не менее прекрасных юношей, а
Аэдона - только одного единственного сына Итиса. Она считала, что боги
несправедливы к ней. Почему Ниоба может иметь четырнадцать детей, а она
только одного? Зависть мучила Аэдону и днем и ночью. Сама Ниоба также
разжигала эту ненависть. Она постоянно изде-валась над Аэдоной, притворно
жалея ее и напоминая о том, что у нее только один сын. В душу Аэдоны
проникла жажда мести. Ее мечтой стало проучить Ниобу, чтобы она больше
никогда не могла гордиться своим преимуществом. У Аэдоны созрел страшный
план. Она решила убить одного из сыновей Ниобы, так как знала, что это будет
самая беспощадная кара.
И вот однажды ночью, когда во дворце все заснули, Аэдона прокралась в
покои, где спали два мальчика - сын самой Аэдоны Итис и любимый сын Ниобы
Йемен. Была темная безлунная ночь, и нигде не горели светильники. Но Аэдона
была уверена, что как всегда, на правом ложе спит Йемен, а на левом - ее
Итис. Вот, наконец, она достигла цели. Аэдона бесшумно пошла направо, к
Йемену, нагнулась над спящим и со всей силы вонзила ему кинжал в сердце.
Затем Аэдона быстро возвратилась в свою опочивальню и легла в постель с
чувством исполненного долга.
Когда наступило утро, до Аэдоны стали доноситься чьи-то голоса.
Некоторые из них упоминали имя Итиса. Шум приближался к Аэдоне, становился
все более громким и грозным. Вот на пороге
появились взволнованные люди, глядя на Аэдону, они повторяли: "Итис,
Итис, Итис". Аэдона, еще ничего не понимая, но уже чувствуя в беду, кинулась
туда, где она была ночью, и с ужасом увидела, что ее дорогой единственный
сын Итис лежит на ложе с правой стороны и в груди его торчит кинжал.
Не смогла бы Аэдона выдержать такого несчастья. Слишком тяжела беда и
чересчур громадно преступление. Весь свет померк. Мир для нее перестал
существовать, и она для мира. Наступил кромешный и вечный мрак. Но боги
сжалились над несчастной матерью и превратили ее в маленькую птичку - в
соловья, ведь по-гречески ????? (аэдон) -соловей. С тех пор, что бы соловей
ни пел, будь-то веселая и радостная песнь или грустный и скорбный напев, он
всегда поет мелодию на одно и то же слово: "Итис, Итие, Итис". Во всяком
случае, древние греки были убеждены, что в пении соловья слышится именно это
слово.