"Игорь Гергенредер. Грозная птица галка (Сборник "Комбинации против Хода Истории", повесть 1) (про войну)" - читать интересную книгу автора

- Ты не думай, что я от страха, - усмешливо глядит мне в глаза, - я не
из-за этого говорю... Сожалею я, что отдал твоего брата. Я думал, он
дешевка, а он - не-е... Нисколь не уронил себя!
Санек хмыкнул.
- Началося! Сожаленье, покаянье. И в ноги повалится. Ох, до чего ж я
это не терплю!
- Иди ты на ... - хладнокровно выругался маленький человек. - Не с
тобой говорят. - Он не отводил от меня странного, какого-то оценивающего
взгляда: - Давай, што ль, пуляй!
Я - хотя стараюсь не показывать этого - ошеломлен. Может, он не
понимает, что у нас не игра? Шут, идиотик, он думает: все - понарошке? Хотя
какое мне до того дело? Если б не этот замухрышка, Павел был бы сейчас
жив-здоров.
Я понимаю, что должен вскинуть винтовку, выстрелить. Но я еще ни в кого
не стрелял в упор.
- Сознаешься, что сам, по своей воле побежал... выдал... привел? -
держу винтовку у живота, страстно желая, чтобы меня захлестнула злоба.
- Верно балакаешь, - он заносчиво улыбается. - Не угодил мне твой брат!
Форсистый, саблей гремит, ходит-пританцовывает, ляжками играет. Ну, думаю,
красавчик, как поставят тебя перед дулом, будешь молить...
Меня взяло. Я дослал патрон, упер приклад в плечо. Сейчас ты отведешь
взгляд. Я увижу ужас. Мгновение, второе... Он негромко смеется: кажется, без
всякого нервного напряжения. Бешенство не дает выстрелить. Вонзить в него
штык - колоть, колоть, чтобы пищал, взвизгивал, выл! Я отчетливо понимаю:
если сейчас застрелю его, он, безоружный и смеющийся мне в лицо, останется в
выигрыше. Мои друзья будут поговаривать об этом.
- Делай, Леня! - Санек легонько шлепнул меня по спине.
Опускаю винтовку, смятение рвется из меня неудержимым сумасшедшим
смехом:
- Не-ет, я ему, хе-хе-хе, не то... я ему получше...
Вдруг вспомнился захватывающий роман о покорении французами Алжира.
Молодой французский офицер попал в плен к арабам, и они под страхом
мучительной смерти заставили его принять ислам, воевать против своих.
- Или он с нами пойдет... - не могу смотреть на него, отворачиваюсь, -
или издырявлю его штыком!
- Он - с нами? - У Вячки Билетова - гримаса, точно он надкусил лимон.
Издает губами неприличный звук.
- С на-а-ми... - протянул Санек; ему забавно в высшей степени.
- Мы не можем это решать, - неопределенно сказал Чернобровкин,
обратился к виновному: - Вы, конечно, отказываетесь?



Он безразлично сказал:
- Могу пойти. Но, само собой понятно, не со страху, а от сожаленья.
Вина на мне.
- Но вы не подлежите службе! - воскликнул Чернобровкин. - Вы... э-ээ...
маленький.
- Я на германской полных три года был!
- В обозе ездовым? - спросил Санек.