"Игорь Гергенредер. Грозная птица галка (Сборник "Комбинации против Хода Истории", повесть 1) (про войну)" - читать интересную книгу автора

- Правильно мыслишь. Имею два ранения. - Сбросил пиджак на землю,
сорвал с себя рубашку, нагнулся. Вся левая сторона спины покрыта застарелыми
язвами.
- Шрапнель, - определил Санек. Раны от шрапнели, бывает, не заживают по
многу лет.
- Считаю за одно, а это - второе, - человек распрямился, показал нам на
груди ямку от пулевого ранения: пальца на три выше правого соска. - Легкое -
насквозь.
- А чего... - Санек остановился на какой-то мысли, - иди, в самом деле,
с нами. Интересно будет поглядеть на тя.
- И правда, интересно, - согласился любопытный Вячка. - Звать тебя как?
- Шерапенков, Алексей.
- Ха-ха-ха, Ленька! - Билетов ликующе, точно он ловко открыл что-то
мною скрываемое, обхватил меня за плечи. - Тезка твой! Вот это да.
Шерапенков пошел в избу собраться. Через минуту выбежал хозяин,
поклонился Саньку, потом - мне.
- Благодарствуем! Вы не сумлевайтесь, он воевать будет, хотя и мозгляк.
А убивать его - чего... Ой, занозистый, ирод, а жалко...
Повел нас в сарай, нырнул в погреб. Мы получили два десятка яиц и шмат
сала фунта на полтора.



Шерапенков вышел в шинели, в сапогах. И то, и другое ему велико.
Несуразно огромной выглядит на нем баранья папаха. Вячка отвернулся, чтобы
скрыть смех. А Санек с самым серьезным видом похвалил:
- Гляди, а военное-то как ему к лицу! - незаметно подмигнул мне.
Я увидел угрюмую злобу Шерапенкова. Пришла мысль: "Вероятно, при первом
же удобном случае он постарается убить Чуносова... или меня... Ох, и следить
я буду за тобой! - как бы предупредил я его. - Убью, лишь только что
замечу!"
Мы пошли к ротному командиру, уговорившись, чтоб не возникло
затруднений, не открывать ему суть дела.
Ротным у нас прапорщик Сохатский, бывший до германской войны банковским
служащим. Попив чаю в доме священника, он как раз спускался с крыльца, когда
подошли мы.
Чуносов поставил впереди себя Шерапенкова. Тот вместе с папахой - ему
по подбородок.
- Малый с этой деревни, всю германскую прошел ездовым. Просится к нам в
роту.
- Где служил? - спросил Сохатский.
Шерапенков ответил, что в 42-м Самарском пехотном полку. Оказалось,
полк входил в корпус, в котором воевал Сохатский.
- Отчего надумал с красными драться?
- Должен, господин прапорщик! - твердо сказал, как отрезал, Алексей.
- У него красные невесту снасильничали, - с выражением сострадания
объяснил Санек, - она с горя удавилась. Он и рвется мстить.
Шерапенков обернулся: я думал, он подпрыгнет и вцепится лгуну в горло.
Было слышно, как у разъяренного человека скрипят зубы. Сохатский смотрел с
изумлением. Решил, что Алексея раздирает ненависть к красным.