"Игорь Гергенредер. Донесенное от обиженных (Роман) " - читать интересную книгу автора

с иногородними разделим! А откуда же у меня лишняя земля, сударь-товарищ? У
меня...
- Хватит! - перебил комиссар.
Лицо хозяина сморщилось, как от позыва чихнуть, он куснул с хрустом
руку и вдруг прилёг грудью на стол, зашептал комиссару:
- Он не рубил... а как один ваш спрятался за кладку кизяка, он его
нашёл и вывел. Решил, грит, с оружьем чужое отнимать - умей и ответить!
Молодой казак воскликнул изменившимся странно высоким голосом:
- Благодарствую, Федосеич! О-о-ох, спасибо! - и заперхал, в груди
захрипело с присвистом.
Федосеич отошёл от стола, рухнул на колени и поклонился молодому,
звучно приложившись лбом к полу:
- Прости-и! У меня дети, а ты один, у тя - чахотка, век твой всё
одно...
Казак, вздрогнув, отклонился назад, словно размахиваясь верхом
туловища, и яростно плюнул в застывшего на коленях. Комиссар брезгливо
взмахнул рукой: красногвардейцы с винтовками вывели обоих.


3


Допрошенных отводили в угол двора к овчарне и оставляли там ждать под
охраной пары дюжин отрядников, что грызли семечки и дымили козьими ножками.
Вооружённые люди стояли с зудом готовности вокруг крыльца пятистенка,
толпились в сенной комнате, куда долетал мерный, с неслабеющей лёгкой
ехидцей голос комиссара. Вчерашний перронный носильщик Будюхин, будучи при
нём за денщика (звался вестовым), позаботился, чтобы Зиновий Силыч, не
прерывая допросов, поел вынутого из печи супа с бараниной. Будюхин
осторожно понёс и поставил на стол чашку круто заваренного чаю.
Перед Зиновием Силычем предстал заросший буйной бородой станичник:
вполне примешь за пожилого, но выдают молодые глаза, гладкий чистый лоб.
Его спросили: размахивал ли он шашкой лишь ради веселья души или, случаем,
и порубливал безоружных? Он невыразительно буркнул:
- Ну.
- Признаётесь, что рубили насмерть наших товарищей?
- Ну!
Зиновий Силыч приостановил дыхание, чувствуя себя как бы в тупике;
отхлебнул чаю, обжёгся и вскричал:
- Ну, хорошо! Ну, надо же и объяснить... - повторил за казаком "ну",
не заметив этого. Было неуютно от ощущения некой недостаточности, что
портила всё дело. Схватил газету, расправил: - Съезд советов, он проходил в
Оренбурге, постановил... Слушайте! "Ввести на хлеб твёрдые цены, в
кратчайший срок организовать при волостных советах продотряды, не
останавливаться ни перед какими мерами для обеспечения хлебом
трудящихся..."
Обескуражила мысль: кому он читает? Это же тупица, недоумок! Зиновий
Силыч оставил газету и, положив правую руку на револьвер, проговорил с
деланно равнодушной суровостью:
- Убью на месте...