"Игорь Гергенредер. Степовой Гулеван" - читать интересную книгу автора

мол, Назарий Парменыч понял: по силе-возможности возмещаем обиду - за
поругание сытых, непуганых...
Свели Бухарина вниз, а он в мильонный-то раз: вот, наконец, должна
открыться перемена! Уж, чай, заслужил, подмахивая! И подаёт бумажку на имя
вразумляющего человека: зачем моя жизнь - того-сего?..
А кто ему намекнёт на лебёдушек? Никто - цветочек драпач, не угадамши
плачь!
С того Назарию Парменычу, может, и клёво, но к воспитанницам всё одно
недоступно. Так он крепким характером вовсе отклонил себя от девок.
Сговаривает замужних на нахальство. Как случись фрик-фрик - не удержит язык.
Вторая, третья прознамши: тихомолком от мужей на телеги и поехали по Илеку,
бережком-рощицей грачиной заради умной причины. Едут, едут - тпру! -
лошадям. Ладони ко рту да в степь: "Гулеван!!!"
Он без призыва сильного не виден. Может рядом быть, а только слышишь один
дых. Глядишь - вроде пусто, а здоровье где-то рядом в грудище крепкой
играет. Или этак пролетит мимо топотом-вихрецом - а никого.
Ну, а коли зовут на причину да по хотению, не оставит без уважения.
Мужики пробовали струнить баб - куда! У них от гулеванья тело как поменяно.
Сила мужичья и молодо обличье. Лицом прежняя, статью - девка в двадцать лет.
Норовом - волчица. Извозжает мужика до стону-прощенья.
Мужьям страданья, а им - климат и гулеванье! И уж больно большая
злость-охотка у баб гулёваных на приятность: ну, вскидчивы-то! ну,
забористы! Ровно не крестьянки истомлёны, а бездельницы-разгулёны. Глаза
закроет, а любой рукой словит - палец, какой надо.
Идёт оно так и идёт: поветрие. Бабоньки что грибки: на них дождь - они
задом в дыбки! Мужики так и сяк: за советом к соседям, в колхоз
"Казаки-Ленинцы". Как вы-де на это? будет сочувствие или чего такое?
Ленинцы насмеялись им в лицо. Вы, мол, мужики к чёрствым огрызкам
привержены, к постному да сухарям. Сух да не дам! А нам желательно сомятинку
в пирожке пеклеванном после Назария Парменыча - Гулевана.
Ну пойми, народ: какие без гулеванья дела? А от кого гулеванье напитает? От
тебя объятье черство, сухаристо: от Гулевана - вино игристо! Коль бодливый в
лоске - не в позор обноски. Вкус у ласаньки простой, да не к месту сухостой.
Так и дождик до поры - даром выстудит пары.
Жизнь и есть жизнь: звезда-правда страдальцу мигает, за то её и ругают.
Звезда фонарик приветит - хоть голый несёт, хоть везут в карете.
Всех фонариков по степи не перегасишь, прогуляла баба до зари - в свой
черёд и ты вопри. Так ли? А мужики - нет! Охота им и чебурека и вреда на
человека.
К Цыганевичу идут: "Лиши его наследства!" А Цыганевич: "Удумали? Его
наследством наш климат стоит! Вам бы сдобу на яйце есть - да чтоб не по
яйцам честь. Уж коли сыты, не завидуйте - у кого неприкрыты!"
Только он это сказал, а к Гулевану и приклонись - кто? Жёны начальства. Зря
ли - по Илеку вверх иди - всюду начальство любит на отдых приезжать?
Жёнушки: ку-ки, ну-ки, задницу в брюки, губищи большого пальца толще!
крашены - как из мужика крови насосамшись, а глаза горят - ещё дай!
Заборы заборами, а задоры задорами. Как рёв отдаётся-разносится! И по лядам
до песков-угорья, и по пойме-уреме. Илек-то, вода, - хорошо передаёт рёв:
сорок львиц да сколь слонов.
Так же и визг сильно слышим. Хохот. До чего дико зверятся: туда-сюда да