"Игорь Гергенредер. Степовой Гулеван" - читать интересную книгу автора

мочить коноплю. Лягушки от неё - пьяней кабака. Их бреднем повывезли: семь
кабаков обсядут. В плоскодонку пьяненьких-то. И соединённых любителей туда к
ним, бочком. Лягушки-пьянь по ним колготятся, во всяком-то промежутке. А
Цыганевич подливает коноплёвых помоев, подливает. Ну, раздутость с конца и
перескочи на самую пьяную лягушку: в полчайника разбухла.
Любители вскок - и опрометью друг от дружки! Ванька Каин с Марточкой. А
народу на всё это глядело!.. Думали: цирк. И подают Назарию Парменычу
жалобу: "Не представление, а провокация! Просим оштрафовать".
Сейчас бы оштрафовали в момент. А Назарий Парменыч, между своих, взял на
себя вину. Марточка с шатрами-зверями снялась, он посылает ей вдогон духи.
Такого интересного вида флаконец! И надпись золотом по серебру: "Сосибон -
от вошек он". Пойми!
Духи различал Назарий Парменыч очень разнообразно. Образование-то высшее. А
тут и климат, и воспитание девушек, и всё нужное для здоровья. Чего -
духи-то! Натуральные цветы собирали на хорошее дело: собрания для обоняния.
Приезжали офицеры молодые, как возвращались из Аравии. Туда они - за
жемчугами, а обратно - жемчугов полные карманы. У Назария Парменыча в карты
на жемчуг играют, а после за жемчужками ныряют. Не одну раковину усахарит
маковина!
Делалось заботливо. Собрания - среди всего мягкого, в зале ковровой.
Цветкам тут - вся полная любовь. Хоти не хоти, а люби растеньишко до
замирания. При неполной любви его оставленного запаха не распознаешь. А нет
распознанья - за то наказанье!
Назарий Парменыч следил, чтоб воспитанницы со всей нежностью к цветку,
а не к офицерам с жалостью. Ради, говорит, уважения к лепестку, к самой
слабой природе, пострадай, страдалец человека!
Чтоб натуральный запах не перебить ничем - всё удаляют с себя ещё до
залы. Зашли, телом разневолены, и первого рискового-то - на серёдку. А
девушка у него за спиной. Корзинку ей с цветами свежими: куневата красавка,
луп-залучница или барвинок синенький; многосортно. Выбирает она цветочек чин
чином, старательно - поцелует его, после приложит душистый к зев-губени
сладкой, к приветени мечтательной, и ляжками зажмёт.
Ухажёр оборачивается теперь, к себе её приблизит - и ищет туговина под
цветком медовину. Как к цветку прикоснётся нетерпеливо - так носом к её
губам. Коль нечуткая ноздря - изготовился зазря. Принюхайся к девичьим
губам, на поцелуи жарким, назови, какой целован цветок: заячий огурчик,
навздрючь-копытце или драпач. Узнал: ляжки врозь дрожливые, вот она -
счастливая! Даст цветку срониться: ухаживанье принимается, за жемчугом
ныряется. А нет угадки - оторвись мучиться.
А то - иначе. Так же за его спиной девушка цветочек подберёт себе, но
не целует, а воткнёт в причёску на затылке. После, зажав-то, на ковёр
встанет тигрицей: приручи! Тут ухажёр по запаху на причёске определяет, к
чему притронулся: к белопопице или к черлоку луговому.
Сколько зависит от чутья, от понимания в цветах! Бывает, нос так нос -
этак гордо сидит на лице: загляденье. А и теплюша под стать, оголовок
дубовый - разминай подкову. Какой девичий глаз не посочувствует? Взыграет
мечта-то. А не опознан цветок - для другого елок. Как чувства ни жгучи -
судьба разлучит!..
А другой-то, цветочный любитель: весь талант в чутье - оно и не
подводит. Глянь на него: нос косенький, а то и вовсе пуговка, посошок