"Игорь Гергенредер. Степовой Гулеван" - читать интересную книгу автора

Как тут зонтики раскрылись! Тут же и закрылись. И ну черкать воздух
перед носом у Цыганевича. "Нет! Хотим полное разочарование! Что оброть? Сыми
с быка - он и опять возвышен над телушкой!"
И офицеры - ага, поддакнули: вынули каждый кто по пять сотен, кто по
восемь. Суют учёному в карман.
Он нижнюю губу пальцем оттянул - челюсть золотом блещет.
Подумывает-раздумывает мужчина, тёмное лицо. Чтобы-де первостатейная женщина
да разочаровала? Это учинить - не собачачий хвост оплевать. Тут, оббить вашу
медь, нужен ход ума против часовой стрелки. Следите: она душой - зверь, а
телом деликатна. Так надо деликатность обратить в зверство.
Гости: "Говорите яснее!" - "Это можно. Будет и телом - натуральный
зверь".
А мамзели: "Только пускай - маленький зверь! Так себе - зверушка". -
"Сделаем и эту жестокость".
Барышни топц-топц каблучками: "Не обманул бугорок - на вот-ка и стойку!
Предложено полезно!"
Цыганевич им: как-де знаю ваши важные собрания, то через них и проведём
разрешение вопроса. К вечеру пришлите ко мне за делом.
И посланных снаряжает разнообразием цветков. Они, мол, досконально
заговорённые. На зверя ли, на птицу, на скотину. Как у вас заведено, так и
занимайтесь. Но при каждом опознанье цветочка давайте к радостному толчку
приговорку: "Не боле, не мене, а впёр к перемене!" К концу собрания и
доймёте женщину ту: переменит гладкое тело горячее, ярь-прелесть ядрёную, на
коростеля или ёжика. Через какой-де цветок сомкнётся самая жгучая
желательность, тот цветок и победит. То есть заговорённое на него животное.
К примеру взять, угадал кавалер, что напестик-вкрячница зажата на
лакомом месте. И с таким желанным криком толкнулись оба приналечь, елок
оглобельке вовстречь, - что всё собрание: "О-оо!" - загляделось. Экий втык
горячий, гость с избёнкой плачут, а слеза густа-то всласть, а жадны-то оба -
страсть!.. Ну, а на цветочек напестик-вкрячницу заговорено животное суслик.
Невинный цветок, этакий премиленький, а любовь через него сделает далёкую
женщину сусликом.
Чего ж, зала ковровая привычна к своему-то. Но нет Назария Парменыча -
нет и строгости. Один ухажёр сунул нос в причёску да брякни: "Медуница!" А
вовсе и не медуница была. Однако ж барышня дала отпасть лепестку.
Помедуемся, не помнёмся: и то и сдобны булки - поди ж ты! Он приговорку
выкрикнул - и уж пахтают масло.
Другой принюхался к волосам, к пышности-завитости - "Напарьник!"
Напарьник - так и напарь... А был-то дарьин коренец. Ещё один выкликает:
"Луп-залучница!" И эта смухлевала. Ясное дело: как не залучница? И вовстречь
поддай кругляшами. Зев цветка-мака надену до кряка!
За ними другие стали. "Белопопица!" Она самая. И эта кругляшами
поддала: не по вам ли назван цветочек? Хотя в полном порядке была куневата
красавка.
Не все барышни так-то. Иные - справедливые, вполне выдержанные. И
нацелены серьёзно на уважение к цветку - не на чего другое. Но тут ухажёры -
в дыбки и вскачь, не изломит спотыкач. Подглядят, какой цветочек девушка
избрала для аккуратного понятия, да дружку на ухо подскажут. И он называет:
"Заячий огурчик!"
И как ей лепестка не сронить, когда огурчик и есть, да каков?! Был бы